5-я ГВАРДЕЙСКАЯ ТАНКОВАЯ АРМИЯ сформирована 25 февраля 1943 г. на основании директивы Гене-рального штаба от 10 февраля 1943 г. в резерве Ставки ВГК. В нее вошли 3-й гвардейский и 29-й танковые корпуса, 5-й гвардейский механизированный корпус, 994-й легкобомбардировочный авиационный полк, артиллерийские, другие соединения и части.
В связи с прорывом противника в районе Харькова 3-й гвардейский танко-вый корпус еще до завершения формирования был выведен из состава армии и направлен на Воронежский фронт.
6 апреля армия вошла в состав Резервного фронта (с 15 апреля — Степ-ного военного округа). Находясь в райо-не сосредоточения юго-западнее г. Ста-рый Оскол, 9 июля была передана Воро-нежскому фронту.
В оборонительный период Курской битвы (5-23 июля) ее войска, усиленные 2-м гвардейским танковым и 2-м танко-вым корпусами, во встречном танковом сражении в районе Прохоровки остано-вили продвижение ударной группиров-ки противника и нанесли ей значитель-ный урон.
В ходе Белгородско-Харьковской стратегической операции (3-23 авгус-та), действуя в составе Воронежского (с 9 августа — Степного) фронта, армия нанесла во взаимодействии с войсками других армий поражение сильной груп-пировке противника и продвинулась на глубину 120 км.
10 сентября 1943 г. армия была выве-дена в резерв Ставки ВГК, 7 октября — включена в Степной (с 20 октября — 2-й Украинский) фронт, в составе которого в октябре — декабре вела бои по расши-рению плацдарма на реке Днепр юго-восточнее г. Кременчуг.
В первой половине января 1944 г. ар-мия приняла участие в Кировоградской (5-16 января), затем в Корсунь-Шевченковской (24 января - 17 февраля) и Уманско-Ботошанской (5 марта — 17 ап-реля) наступательных операциях. В хо-де их проведения войска армии прошли с боями около 500 км; участвовали в разгроме крупных группировок противни-ка в районах Кировограда и Корсунь-Шевченковского, в форсировании рек Южный Буг, Днестр и Прут, освобожде-нии городов Кировоград (8 января), Звенигородка (28 января) и Умань (10 марта).
23 июня 1944 г. после непродолжи-тельного нахождения в резерве Ставки ВГК армия была включена в 3-й Бело-русский фронт, в составе которого уча-ствовала в Белорусской стратегической операции (23 июня — 29 августа). Вве-денные в сражение 25 июня в полосе наступления 5-й армии соединения и части армии разгромили в районе г. Крупки выдвигавшуюся навстречу усиленную 5-ю танковую дивизию про-тивника и вышли к реке Березина се-вернее и южнее Борисова.
После освобождения Борисова (1 июля) армия развивала наступление в направлении Минск, Вильнюс.
С 26 июля соединения и части армии вели наступательные бои с целью завершения освобождения территории Ли-товской ССР и выхода к границам Восточной Пруссии.
17 августа 1944 г. армия была пере-дана 1-му Прибалтийскому фронту, в ок-тябре участвовала в Мемельской насту-пательной операции (5-22 октября), 20 октября — выведена в резерв Став-ки ВГК.
В 1945 г. в составе 2-го (с 8 января), затем 3-го (с 11 февраля) Белорусских фронтов армия принимала участие в Восточно-Прусской стратегической операции (13 января — 25 апреля). Войска армии, введенные в прорыв 17 ян-варя в полосе 48-й армии, к исходу дня достигли Млавского укрепленного рай-она, к утру 19 января разгромили обо-ронявший его гарнизон и, развивая на-ступление в направлении на Эльбинг, 25 января вышли к заливу Фришес-Хафф (Вислинский), перерезав основные коммуникации группы армий «Центр».
В конце января — феврале 1945 г. ар-мия участвовала в отражении контруда-ров противника, пытавшегося отбро-сить советские войска от побережья и восстановить свои сухопутные коммуни-кации.
В начале апреля армия вместе с при-данным 98-м стрелковым корпусом и 1-й Польской танковой бригадой вела бои по ликвидации остатков немецких войск в районе устья реки Висла, где и встре-тила День Победы.
За ратные подвиги в годы войны свыше 38 тыс. воинов армии награжде-ны орденами и медалями, более 50 из них присвоено звание Героя Советско-го Союза.
Командующие армией: генерал-лей-тенант танковых войск, с октября 1943 г. — генерал-полковник танковых войск, с февраля 1944 г. — маршал бро-нетанковых войск Ротмистров П. А. (февраль 1943 г. - август 1944 г.); гене-рал-лейтенант танковых войск Соломатин М. Д. (август 1944 г.); генерал-лей-тенант танковых войск, с октября 1944 г. — генерал-полковник танковых войск Вольский В. Т. (август 1944 г. - март 1945 г.); генерал-майор танковых войск Синенко М. Д. (март 1945 г. — до конца войны).
Член Военного совета армии — гене-рал-майор танковых войск Гришин П. Г. (апрель 1943 г. — до конца войны).
Начальники штаба армии: полков-ник, с июня 1943 г. — генерал-майор тан-ковых войск Баскаков В. Н. (апрель 1943 г. — май 1944 г.); генерал-майор тан-ковых войск Калиниченко П. И. (май — ноябрь 1944 г.); генерал-майор танковых войск Сидорович Г. С. (ноябрь 1944 г. — до конца войны).

К ноябрю 1942 года 5-я танковая армия уже прошла долгий и не очень удачный путь. Он начался летом, когда только что сформированную армию отправили наносить удар во фланг и тыл немецким войскам, рвущимся к Воронежу. Но из-за плохой разведки и неверного понимания вражеских замыслов наши танкисты вместо этого вынуждены были вступить во встречный бой с немецкими танками, закончившийся тяжёлыми потерями.

После неудачного контрудара армию расформировали и сформировали заново уже в сентябре 1942 года. Командование принял генерал Прокофий Романенко. Армия получила новые части: два танковых корпуса (1-й и 26-й), шесть стрелковых дивизий и один кавалерийский корпус. По замыслу Ставки, 5-я танковая армия должна была сыграть одну из двух главных ролей в окружении немецкой 6-й армии Ф. Паулюса под Сталинградом. Именно затем Романенко дали так много пехоты: стрелковым дивизиям предстояло, действуя в первом эшелоне наступления, проломить вражескую оборону и обеспечить для подвижных соединений «чистый прорыв». А кавалерийский корпус должен был хоть как-то заменить мотопехоту.

Трудности подготовки

Работа предстояла трудная. Тем более что состояние и уровень подготовки войск никак не добавляли командарму уверенности в её успехе. Например, в 1-м танковом корпусе хорошей подготовкой и боевым опытом могла похвастаться только 89-я танковая бригада. В отношении двух других танковых и мотострелковой в справке штаба корпуса вынуждены были использовать фразы вроде «командный и водительский состав подготовлен слабо» и «командный состав командного опыта не имеет» . Неудивительно, что в этих бригадах, получивших новую, прямо с завода, технику, число исправных танков стало «усыхать» ещё до начала наступления. Если на 3 ноября 1942 года в 1-м корпусе было 76 боеготовых Т-34, то к 19 ноября их осталось всего 57. И это притом что вторую половину танков составляли лёгкие Т-60 и Т-70, а тяжёлых КВ насчитывалось всего восемь.

Наконец, советским войскам не удалось соблюсти едва ли не самый главный фактор, обеспечивающий успех наступлению, — секретность. В документах 5-й танковой армии отмечалось, что части регулярно не справлялись с маскировкой, что провоцировало немцев на усиленную разведку районов сосредоточения, а позднее и на бомбёжки. К сожалению, были и случаи перехода бойцов на сторону противника. Например, только в одной 14-й гвардейской стрелковой дивизии с 7 до 14 ноября зафиксировали семь инцидентов такого рода.

В итоге, как выяснилось при допросах пленных уже после начала наступления, противник знал и о сосредоточении танковой армии, и о готовящейся операции. Неизвестными остались только время её начала и направление ударов.

В свою очередь, у 5-й танковой армии с информацией о противнике дела обстояли намного хуже. Из-за плохо налаженной разведки к 17 ноября — всего за два дня до наступления — штабы армии и дивизий не знали даже точных очертаний переднего края немецкой обороны. Видимо, именно по этой причине командование приняло решение не проводить артподготовку с риском выпустить драгоценные тонны снарядов по пустому месту. Вместо этого накануне наступления должна была состояться силовая разведка боем. В её ходе, помимо получения точных данных о позициях противника, командование планировало улучшить положение для наступления, захватив несколько высот на переднем крае.

С переменным успехом

Утром 17 ноября 1942 года артиллерия 5-й танковой армии обстреляла боевые порядки противника. Силовую разведку войска должны были начать в 17:00, но реально 14-я гвардейская и 124-я стрелковые дивизии начали атаки на несколько часов позже. В результате всех намеченных целей достигнуть не удалось, бой за высоты пришлось продолжать и на следующий день.

Противник — румынские части — ожидаемо приняли атаки свежих частей танковой армии за начало большого советского наступления. Правда, помощи им было ждать особо неоткуда: всё, что смогла обеспечить застрявшая в руинах Сталинграда 6-я армия, это непрерывные бомбёжки атакующих группами по 10-50 самолётов. Кроме того, немецкие штабы решили, что прямой угрозы пока нет: наступала только советская пехота, которая смогла лишь немного потеснить румын.

Мнение противника, что обороняющиеся столкнулись 17 ноября с очередным плохо подготовленным советским наступлением, в итоге вышло противнику боком. В 7:30 утра 19 ноября румыны на своей шкуре прочувствовали, что в минувшие два дня советская артиллерия только разминалась. К пушкам присоединились полки гвардейских миномётов «катюша» и дивизионы тяжёлых гаубиц М-30. «Бог войны» не подкачал, разрушив или подавив большинство огневых точек на переднем крае и деморализовав их выживших защитников. Правда, на флангах, которым досталось меньше внимания наших артиллеристов, и в плохо разведанной глубине обороны румыны ещё сохранили силы и возможности для сопротивления.

Как уже говорилось, Ставка включала много стрелковых дивизий в состав танковой армии именно для того, чтобы сохранить более ценные подвижные соединения для действий после прорыва, в тылу противника. Но уже на рассвете 19 ноября стало ясно, что пехота, даже поддержанная отдельными танковыми бригадами и батальонами огнемётных танков, буксует. В результате, как это уже не раз было и будет впоследствии, танковые корпуса пошли в бой до завершения прорыва. Им предстояло расчищать себе путь огнём и бронёй.

В 5-й танковой армии было два танковых корпуса, но в первый день наступления военной удачи хватило только на один. 26-й танковый корпус, смяв 5-ю и 14-ю румынские пехотные дивизии, вышел к станице Перелазовской, где находился штаб румынского корпуса. Танкисты докладывали, что «противник был ошеломлён, оказывал очень слабое сопротивление, бросал оружие и группами сдавался в плен» .

1-му танковому корпусу повезло значительно меньше. Преодолев линию фронта, его бригады заплутали в степи. Даже в отчёте армии не нашлось для описания их действий других слов, кроме «слепые котята». Потом танкисты упёрлись в узел вражеского сопротивления в селе Усть-Медведицком. По данным разведки, в этом районе не должно было быть сколь-нибудь значимых сил, так что комкор В. Бутков попытался смести слабый, как ему казалось, заслон.

В итоге 1-й корпус налетел на немецкий резерв — 22-ю танковую дивизию. Противник начал выдвигать её к фронту ещё 10 ноября 1942 года, почуяв неладное. Точнее, получив от авиаразведки данные о том, что у плацдармов на реке Дон сосредотачиваются советские части, в том числе танковые. Главной ударной силой немецкой дивизии были десять танков Pz IV с длинноствольными 75-мм пушками, способными уверенно поражать любой советский танк вплоть до КВ. В остальном немецкая дивизия состояла из более старых чешских танков, хотя их боевых качеств для борьбы с лёгкими советскими танками было более чем достаточно.

В итоге стычка 1-го танкового корпуса со «слабым заслоном» обернулась тяжёлым боем, в который втянулись все три танковые бригады корпуса, а следом — 47-я гвардейская стрелковая дивизия и части 8-го кавалерийского корпуса. В документах отмечено, что корпус потерял 17 танков в течение вечера и ночи, не достигнув заметного успеха. Увы, ни одна из советских бригад 19 ноября не доложила о подбитых танках противника.

Капкан захлопнулся

Если немцы и радовались относительному успеху на участке наступления 1-го корпуса, то в отношении других направлений поводов для хорошего настроения у них было куда меньше. Пока они останавливали один корпус, по соседству почти беспрепятственно шли в немецкий тыл ещё два: 26-й и 4-й, наступавший с близлежащего плацдарма.

В таких условиях 22-я танковая дивизия должна была думать в первую очередь не о том, как нанести русским контрудар, а как бы оторваться от них с наименьшими потерями. Немцы попытались отвести войска «по-английски», но не получилось. В районе Усть-Медведицкого бой кипел до середины 20 ноября, и по его результатам советские танкисты доложили о 13 подбитых танках и одной самоходке. Не исключено, что часть танков была подбита ещё 19 ноября и оставлена из-за невозможности их эвакуировать.

Остатки 22-й немецкой танковой дивизии и румынских частей заняли оборону в станице Большие Доньщики. Командование 5-й танковой армии пыталось высвободить свои подвижные части для прорыва на этом участке. Удалось это только 26-му корпусу, и то частично. 8-й кавалерийский корпус весь день 21 ноября вёл тяжёлые бои, причём немцы то и дело контратаковали силами до 40 танков, нанося советским войскам немалый урон. С воздуха на наши части снова и снова налетали бомбардировщики. 1-й танковый корпус дошёл до Больших Доньщиков передовыми отрядами, но на этот раз ввязываться в бой не стал, повернув на посёлок Липовский. За три дня боёв корпус потерял три КВ, девятнадцать «тридцатьчетвёрок» и одиннадцать Т-60.

26-й корпус, задержавшийся в Перелазовской, чтобы дождаться 19-ю танковую бригаду и подсчитать трофеи, получил от командования нагоняй и рванулся вперёд намного активнее. Наибольших успехов достиг передовой отряд под командованием полковника Филиппова, с ходу захвативший переправу через Дон. Советские войска так же с ходу попытались взять город Калач, но противник отразил удар, так что передовой отряд сосредоточился на охране переправы. Главные силы 26-го танкового корпуса в это время вели бои в районе совхозов «Победа Октября» и «10 лет Октября». Не повезло 157-й танковой бригаде: часть её танков, прорвавшихся к немецкой обороне, были подбиты и подожжены. В одном из них сгорел сам командир бригады, также погиб начальник политотдела.

Корпуса ушли так далеко, что рации, имевшиеся у них, не позволяли держать связь со штабом армии. Формально были в наличии три более мощные станции РСБ, но все они вышли из строя ещё 19 ноября, когда штабную колонну 26-го корпуса по ошибке обстреляли танки 1-го корпуса.

8-й кавалерийский корпус всё ещё вёл бой с танками 22-й дивизии и румынами. Позднее в штабе армии отметили, что при этом кавалеристы «неумело использовали приданные танки». В частности, батальон огнемётных танков был направлен в атаку без артиллерийской подготовки и прикрытия, из-за чего потерял девять машин.

23 ноября части 1-го танкового корпуса захватили станцию Чир со всеми вражескими складами продовольствия, боеприпасов, с двумястами автомобилями и многими другими трофеями. В тот же день 26-й корпус захватил переправы у посёлка Берёзовского и город Калач. Здесь трофеи были такими же богатыми. Штабу армии даже пришлось издать грозный приказ о недопустимости загрузки трофейных автомобилей трофейным же имуществом «под завязку».

На этом 5-я танковая армия свою часть задачи по разгрому румын и окружению сталинградской группировки гитлеровцев выполнила. Кольцо вокруг армии Паулюса замкнулось. Но нужно было создать прочный фронт, а стрелковые дивизии отставали. И главной причиной тому были всё те же остатки немецкой 22-й танковой дивизии в Больших Доньщиках. Ликвидацией этой занозы 5-я танковая армия занялась с утра 24 ноября. Кавалеристы 8-го корпуса наконец-то отыгрались за прошлые неудачи, рассеяв крупную немецкую группировку, пытавшуюся прорваться через советские позиции. Корпус докладывал, что при этом были захвачены 59 исправных немецких танков. Ещё одну прорывавшуюся группу уничтожил советский 8-й мотоциклетный полк, также направленный на маршрут вероятного отхода. В итоге уйти удалось только одной группе немцев, но, выйдя из сталинградского котла, она тут же попала в другое окружение.

Первый этап наступления 5-й танковой армии и других советских частей под Сталинградом закончился. Было ясно, что скоро немцы сделают ответный ход. Но время на краткую передышку и подготовку к следующим боям у красноармейцев ещё было.

Автор текста — Андрей Уланов

Источники:

1. ЦАМО РФ (сайт «Память народа»).
2. Оперативные документы, донесения и журналы боевых действий:

• 1-ого танкового корпуса;
• 26-ого танкового корпуса;
• 5-й танковой армии.

1. Исаев А. В. Сталинград. За Волгой для нас земли нет.
2. Кириченко П. И. Первым всегда трудно.

О разгроме советской 5-й танковой армии в июле 1942 г.

Статейка моя основана на обширном исследовании Игоря Ю. Сдвижкова. К сожалению, не могу указать название его книги, но думаю интересующимся в Интернете будет легко найти по имени автора.

Люди далекие от военной истории могут нижеприведенные обширные рассуждения не читать.

Планируя операцию «Блау» (лето 1942 г.) немецкое командование предусматривало, что после выхода ударных группировок вермахта к Дону и повороту их на юг, со стороны Красной армии следует ожидать крупных фланговых ударов из района Ельца. Расчет оказался верным.

Начавшись 28 июня, немецкое наступление развивалось успешно. При этом подразделения немецкой 4-й танковой армии (Гот) значительно оторвались от пехотных дивизий. 4 июля передовые части вермахта форсировали Дон и нацелились захватить Воронеж. А советское командование спешно перебрасывало 5-ю ТА (танковую армию) А.И. Лизюкова в район Ельца, и приняло роковое решение начать контрудар, не дожидаясь ее полного сосредоточения .

Контрудар 5-й ТА во фланг и тыл наступающей группировке немцев действительно мог совершенно изменить оперативную обстановку на Воронежском направлении и сорвать далеко идущие планы немецкого командования (прорыв вдоль Дона к Сталинграду и далее на Кавказ). Но расчёт советских генералов строился на слишком самонадеянном предположении, что наше контрнаступление окажется неожиданным для немцев. А надлежащая разведка на направлении предполагаемого удара из-за спешки практически не велась, и 6 июля танкисты 5-й ТА, ее передового 7-го ТК (танкового корпуса) П.А. Ротмистрова пошли в бой, не зная, где противник и какими силами он обладает.

Между тем, воздушная разведка немцев обнаружила переброску частей 5-й ТА еще 4 июля. Поэтому командование немецкой 4-й ТА успело заблаговременно развернуть 9-ю тд (танковую дивизию) фронтом на север и прикрыть свой левый фланг на рубеже Землянск – Ливенка. Таким образом, немцы упредили наше наступление на сутки, успев подготовиться к отражению контрудара советской танковой армии.

Итак, утром 6 июля 1942 г. вместо слабых заслонов и незащищенных транспортных колонн, авангард 5-й ТА неожиданно столкнулся с крупной танковой группировкой врага. Наступающие передовые бригады 7-го ТК внезапно сами подверглись массированной атаке (ок. 100 машин) немецкого 33-го танкового полка. Наша 87-я тбр была разбита по частям и стала отходить. Преследуя ее немцы захватили мост через реку Кобылья Снова и не позволили подошедшей 19-й тбр переправиться на южный берег.

На левом фланге 9-й дивизии, между рощами противник устроил засаду и попавший в нее передовой отряд 62-й тбр. был полностью уничтожен.

Встречное танковое сражение 6 июля сразу развернулось не в пользу 7-го ТК. Его удар на Землянск был сорван, его авангард понес тяжелые потери и откатился назад. Правда, и немцы развить свой успех не могли. Наткнувшись в ходе боя на упорное сопротивление советских войск и заметив подход новых частей, они поняли, что советский контрудар наносится значительно большими силами. Поэтому 9-я тд перешла к обороне и 2 дня успешно сдерживала натиск превосходящих сил советской 5-й ТА. 8 июля на помощь 9-й подоспела 11-я тд немцев. А в ночь на 10 июля рубежи обороны танковых дивизий начала занимать немецкая пехота 7-го армейского корпуса. 11 июля советскому командованию стало ясно, что контрудар 5-й ТА провалился.

Советский 7-й ТК потерял 52 танка (44 Т-34 и 8 легких Т-60) и ок. 500 человек убитыми, ранеными и попавшими в плен.

Сгоревшие "тридцатьчетверки" у обочины дороги. Лето 1942 г.

Немецкая 9-я тд потеряла 7 танков, 35 чел. убитыми и 61 ранеными. К вечеру в дивизии оставалось 79 боеготовых танков (7 Т-IV , 60 Т-III и 12 Т-II ).

Подбитая немецкая "трешка". Лето 1942 г.

Соотношение потерь в танках – 7:1, а в людях – 5:1 в пользу немцев.

И это при том, что наш Т-34 по вооружению (76-мм пушка) и бронезащите (52-45 мм) превосходил немецкие танки, среди которых большую часть составляли Pz.III с 50-мм орудием и 30-мм броней.

Причины успеха немцев и нашего поражения

1. При столкновении с превосходящими Т-34 немецкие танковые подразделения нередко использовали следующую тактику. Они предпочитали, как бы расступиться перед атакующим противником и, охватив его фланги, поражать советские танки в уязвимый борт. При этом преимущества Т-34 терялись, а недостатки в полной мере проявлялись. Наша «тридцатьчетверка» страдала плохой обзорностью, мало того, ее командиры, являясь одновременно и наводчиками орудия, сосредотачивали основное внимание вперёд и не успевали вести наблюдение по сторонам.

2. Немцы всегда стремились к массированному применению танков. Старались использовать свои танковые силы как единое целое и не дробить их на отдельные подразделения, каждое со своим заданием. Именно так – единой массой – действовали танки вражеской 9-й тд против нашего 7-го ТК. Напротив советское командование вело наступление разрозненными танковыми бригадами и даже батальонами. Собрав свои танки в единый кулак, враг бил наши танковые подразделения по частям. Таким образом, имея танков в два раза меньше (ок. 100 против 245) немецкое командование добивалось местного численного превосходства в решающие моменты боя. Получив возможность атаковать более широким фронтом немцы охватывали советские танковые батальоны с флангов и уничтожали наши танки массированным перекрёстным огнём, расстреливая их в борт с близких дистанций.

3. Командир немецкой 9-й тд генерал-майор Йоханес Бесслер находился в боевых порядках своих частей и непосредственно наблюдал за ходом боя и быстро реагировал на изменения в обстановке. Тогда как командир советского 7-го ТК Павел Ротмистров находился в 10 км от передовой на своём КП в Вислой Поляне и практически боем не управлял.

4. Столкнувшись с превосходящим противником нашим передовым танковым батальонам надо было уклониться от боя и отойти на соединение с основными силами наступающего корпуса. Объединенный удар даже двух советских танковых бригад лишал немцев всякой надежды на маневр и успех. Во фронтальном бою «тридцатьчетверки» просто расстреляли бы немецкие танки с дальних дистанций. Но бригады 7-го ТК имели отдельные задачи, действовали разрозненно и вели бой не взаимодействуя, и не помогая друг другу. Командиры бригад – каждый связанный выполнением своей конкретной задачи – не могли самостоятельно принимать решения в непредвиденной ситуации, они запрашивали далекий штаб и безвозвратно теряли время. Донесения и приказы шли часами. Оперативная связь отсутствовала.

5. Немецкая 9-я тд. к лету 1942 г. была уже ветераном восточного фронта, это было хорошо сколоченное и опытное соединение. Командование дивизии на всех уровнях действовало уверенно, чётко, слажено. Бригады советского 7-го ТК шли в бой впервые. Спешное формирование наших новых танковых соединений весной 1942 г. привело к тому, что их личный состав по большей части не имел необходимого боевого опыта. Командиры впервые возглавляли крупные подразделения, экипажи танков недостаточно освоили технику и были плохо подготовлены тактически. Сам командующий 5-й ТА – генерал-майор А.И. Лизюков – до этого возглавлял лишь стрелковый (пехотный) корпус, то есть не был ни танкистом, ни командармом. Полковник Ротмистров, также впервые в бою возглавлял танковый корпус, а до этого командовал лишь танковой бригадой. И тд., и тп.

6. Победа немецких танкистов (двух танковых дивизий 9-й и подошедшей 11-й), разгромивших в боях 6 – 11 июля 1942 г. советскую 5-ю танковую армию, несомненно, была достигнута еще и тем, что командование противника не только умело использовало все имевшиеся в распоряжении средства, но и тесно взаимодействовало со своей артиллерией и авиацией. В то время как наша 5-я ТА имела лишь очень незначительное артиллерийское усиление, а авиационной поддержки не получила вовсе. Над полем боя безнаказанно действовали немецкие истребители, бомбардировщики и разведчики.

Выводы:

Спешка, как известно, нужна только при ловле блох и при поносе , но никак не при планировании и осуществлении армейской операции.

Не зная броду, не суйся в воду! Разведка – половина успеха.

Суворов говорил:

Воюй не числом, а умением . За ученого трех неученых дают. Нам мало трех, давай нам шесть. Нам мало шести, давай нам десять на одного. Всех побьем, повалим, в полон возьмем .

Обидно, что этим правилам больше следовали немцы, а не мы.

И вот еще беда, эта-то ученость она поколениями создается и воинской традицией бережно сохраняется…. А избави Бог революция, так очередные преобразователи всю эту премудрость прахом по ветру развеют и заново на крови учить нас будут. Что, собственно, вышеприведенный рассказ и доказывает. Только к 1944 г. советские танковые войска достигли необходимого организационного, технического и, так сказать интеллектуального уровня.

А наших солдатиков погибших, хотя и героически, за очередное обучение, увы, не вернуть! Никогда!

КОНТРУДАР 5-й ТАНКОВОЙ АРМИИ ПОД ВОРОНЕЖЕМ

Генерал-майор А.Ф.ГОЛОБОРОДОВ

по материалам журнала "Военная мысль" №4 от 4.04.1993 г., стр.42-48"ЭТОМУ событию минуло 50 лет. Срок немалый, особенно для нашего быстротечного времени. Тем не менее применение 5-й танковой армии летом 1942 года на воронежском направлении и ныне сохраняет свое значение для практики военного искусства, так как недостаточно исследовано и отражено в литературе.

Как уже неоднократно отмечалось, в предвоенные годы советская военно-теоретическая мысль исповедовала прогрессивные взгляды, выдвигала самые передовые идеи в отношении применения бронетан­ковых войск в ходе военных действий. Это подкреплялось и соответствующими организационными мерами. К началу войны данный род войск в Красной Армии был представлен механизированными корпусами и частично отдельными танковыми и моторизованными дивизиями. По штату военного времени в танковой дивизии числилось 375 боевых машин (63 тяжелых танка КВ, 210 средних Т-34 и 102 легких Т-26 и ВТ), а в моторизованной - 275 легких танков. Каждый корпус состоял из двух танковых и моторизованной дивизий. В нем насчитывалось свыше 1100 боевых машин. К сожалению, к моменту вероломного нападения фашистской Германии на нашу страну большинство этих соединений было слабо укомплектовано, прежде всего боевой техникой, в частности на 19% тяжелыми танками и на 11,2% - средними. В некоторых полках тан­ков вообще не было.1

Механизированные соединения, обладавшие высокой подвижностью, мощью огня и большой ударной силой, предусматривалось применять в основном в наступлении в качестве средства развития успеха в оперативной глубине. В обороне их планировалось использовать главным образом для нанесения контрударов в целях уничтожения прорвавшихся группировок противника и восстановления положения.

В соответствии с оперативным предназначением подавляющее большинство механизированных корпусов было сосредоточено в Прибалтийском, Западном и Киевском особых военных округах. В первые дни войны они, как правило, и применялись для нанесения контрударов. Однако нередко им ставились задачи и на оборону важных в оперативно-тактическом отношении рубежей и объектов. Цель контрударов обычно состояла в том, чтобы во взаимодействии с общевойсковыми соедине­ниями разгромить вторгшегося противника. Наиболее значительными были контрудары 3-го и 12-го механизированных корпусов юго-западнее Шяуляя, 5-го и 7-го - юго-западнее Витебска, а также пяти соединений в районе Луцка, Дубно и Броды.

По ряду причин механизированные корпуса (вместе с армиями прикрытия) не смогли полностью выполнить поставленные задачи. Тем не менее практически на всем советско-германском фронте на некоторое время были задержаны значительные силы гитлеровцев, что привело к снижению темпов их продвижения в глубь страны.

В ходе первых боев танковые и моторизованные соединения несли большие потери, восполнить которые танковая промышленность не могла (в это время осуществлялось перебазирование многих заводов на восток). Поэтому в августе-сентябре 1941 года механизированные корпуса были расформированы. Вместо них создавались отдельные танковые бригады, полки и батальоны. Конечно, это была вынужденная мера. Уже контрнаступление под Москвой показало, что для проведения решительных наступательных операций на большую глубину и с высокими темпами необходимо в общевойсковых армиях и фронтах иметь танковые соединения. К весне 1942 года этот вопрос стоял особо остро. К тому же возможности промышленности по выпуску танков этому времени возросли. В начале 1942 года в стране было создано более 20 танковых корпусов, а весной началось формирование 3-й и 5-й танковых армий.

5-я танковая армия формировалась в районе Ельца. Командование этим объединением возлагалось на генерал-майора А.И.Лизюкова (начальником штаба был назначен полковник П.И.Другов). В состав армии первоначально вошли 2-й и 11-й танковые корпуса, 340-я стрелковая дивизия,19-я отдельная танковая бригада, а также части (подразделения) родов войск и специальных войск. В середине июня, оставаясь в резерве Ставки Верховного Главнокомандования, она была сосредоточена в районе г.Ефремова в готовности к нанесению контрудара в случае прорыва противника на мценском направлении.

Однако реальное развитие событии на советско-германском фронте внесло свои коррективы. 28 июня 1942 года немецкая армейская группа «Вейхс», поддерживаемая значительными силами авиации 4-го воздушного флота, перешла в наступление на воронежском направлении и прорвала оборону на стыке 13-й и 40-й армий Брянского фронта. Определив направление главного удара врага Ставка в тот же день усилила фронт двумя танковыми корпусами Юго-Западного фронта и 17 тк резерва ВГК. К участку прорыва срочно выдвигались и соединения фронтового подчинения. Сил было достаточно, чтобы противостоять попыткам врага развить наступление. Такая уверенность была и у Верховного Главнокомандующего. И.В. Сталин говорил командующему войсками Брянского фронта генералу Ф.И.Голикову и начальнику штаба генералу М.И.Казакову: «Запомните хорошенько. У вас теперь на фронте более 1000 танков, а у противника нет и 500 танков. Это первое. И второе -на фронте действия трех танковых дивизий противника у нас собралось более 500 танков, а у противника 300-350 танков самое большее. Все зависит теперь от вашего умения использовать эти силы и управлять ими...» .

Мощный контрудар было решено нанести в междуречье Тим и Кшень. Для этого из района Ливны на юг должны были наступать 1-й и 16-й, а им навстречу из района Старый Оскол, Горшечное, Касторное - 4, 24 и 17-й танковые корпуса. Однако к исходу 29 июня 1942 года обстановка на этом участке резко изменилась. Противнику удалось расширить прорыв по фронту до 40 км и продвинуться в глубину до 35-45 км. Для того чтобы разгромить прорвавшиеся в направлении Горшечное части 48-го танкового корпуса противника, Ставка приказала создать оперативную группу в составе 4,24 и 17-го танковых корпусов под командованием генерала Я.Н. Федоренко. Первые два соединения должны были нанести удар го Старого Оскола на север, а 17 тк из Касторное - в южном направлении. Одновременно командующий фронтом готовил контрудары 1 тк из района Ливны на юг (вдоль железной дороги), а 16 тк в южном направлении из района Волово (вдоль восточного берега р. Кшень). К сожалению, и этот замысел не был осуществлен. Из-за несогласованности в управлении войсками единого танкового удара не получилось. Соединения вступали в сражение в разное время и в разных районах.

Уже к исходу 2 июля противник вклинился на глубину 60-80 км. Его подвижные части вышли к железной дороге Касторное - Старый Оскол и охватили с севера левофланговые соединения 40-й армии, которые продолжали оборонять главную полосу. К 4 июля враг достиг р.Дон (западнее Воронежа). Создалась явная угроза захвата города. Чтобы не допустить этого, Ставка передала командующему Брянским фронтом наряду с другими общевойсковыми объединениями 5-ю танковую армию, дисло­цировавшуюся в Ефремове для нанесения (совместно с танковыми соединениями фронта) контрудара во фланг и тыл противнику, наступавшему на Воронеж. Для ее усиления выделялся прибывший в район Ельца 7-й танковый корпус под командованием генерал-майора П.А.Ротмистрова. Предполагалось, что немедленный и решительный переход в нас­тупление 5 ТА во фланг и тыл противнику коренным образом изменит обстановку в полосе Брянского фронта.

В соответствии с директивой Ставки и решением командующего 5 ТА 7-й танковый корпус с приданной 19-й танковой бригадой в первой половине 5 июля сосредоточивался в районе Каменка, Большая Поляна, Вислая Поляна и, нанося удар в направлении Озерки, Верейка, Землянск, должен был уничтожить противостоящего противника и овладеть Землянском. 11-му танковому корпусу ставилась задача нанести удар в направлении Вислая Поляна, Казинка, Ниж.Ведуга, Ниж.Турово и во взаимодействии с 7 тк овладеть районом Казинка, Зацепино, Долгое. Одновременно планировался переход в наступление танковых корпусов фронтового подчинения.

Первым в исходном районе сосредоточился 7 тк, и с утра 6 июля 1942 года он перешел в наступление. В районе Красная Полянка произошел встречный бой с частями 11-й танковой дивизии противника. Около 170 наших и примерно столько же вражеских танков вступили в бой. К исходу дня враг был отброшен за р.Кобылья Снова. Наши части форсировали ее на участке Каменка, Перекоповка, однако дальше развить успех не смогли. Прежде всего это было связано с тем, что части 11 тк после выгрузки с железнодорожных эшелонов только выдвигались в исходный район.

7 июля 1942 года 7 тк возобновил наступление. Из состава 11 тк вступила в бой только 59-я танковая бригада. Остальные соединения продолжали выдвижение и вводились в бой по мере подхода. Неуверенные действия 5-й танковой армии вызвали негодование Ставки Верховного Главнокомандования. В ее директиве говорилось буквально следующее: «5-я танковая армия, имея перед собой противника не более одной танковой дивизии, третий день топчется на одном месте. Части армии из-за нерешительности действий ввязались в затяжные фронтальные бои, потеряли преимущество внезапности и не выполнили поставленную задачу.

Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:

"Немедленно приступить к выполнению поставленной задачи и категорически потребовать от командиров корпусов решительных действий, смело обходить противника, не ввязываться с ним во фронтальные бои и к исходу 9 июля выйти к югу от Землянска на тылы группировки немецких частей, действующих против Воронежа" .

К исходу четвертых суток боевых действий соединения первого эшелона армии сломили сопротивление противника и, потеснив его на 4-5 км, вышли к р. Сухая Верейка, где вновь были остановлены. Вечером 9 июля перешла в наступление 2-я мотострелковая бригада 2 тк, а на рассвете 10 июля вступили в сражение тяжелые танки 148-й танковой бригады. После пятичасового боя противник был выбит из Бол.Верейки. Однако он непрерывно контратаковал, препятствуя развитию успеха. Его авиация безнаказанно «обрабатывала» боевые порядки корпуса. Утром 10 июля в сражение были введены остальные силы 2-го танкового корпуса, но добиться каких-либо существенных результатов не удалось. Именно в этот день генерал А.И. Лизюков получил личную шифротелеграмму Сталина: "Прошу дать объяснение, почему не выполнен приказ начальника Генштаба, а затем и командующего Брянским фронтом о занятии района Землянска в известный Вам срок". К сожалению, объяснения командарма в архиве обнаружить не удалось.

12 июля 1942 года противник, перегруппировав свои силы, нанес сильный контрудар в стык между 7-м и 11-м танковыми корпусами. Части 5-й танковой армии были вынуждены перейти к обороне. По сути, контрудар не достиг своей цели, не оправдал надежд, которые возлагало на него Верховное Главнокомандование. И незамедлительно было принято решение о расформировании танкового объединения. Генерал А.И. Лизюков пытался спасти армию. В архивах сохранился текст его теле­граммы: «Москва, Ставка, товарищу Сталину. Очень прошу временно приостановить расформирование 5-й танковой армии. У Вас односторонняя информация. Боевые действия войск определяются не количеством пройденных километров, а результатами боев. Прикажите прове­рить на месте весь ход операции нашей армии. Лизюков» . К сожалению, это обращение не смогло предотвратить расформирование армии. Ее корпуса были переданы в непосредственное подчинение фронтового командования. А генерал А.И.Лизюков, назначенный командиром 2 тк, погиб в одном из последующих боев.

Однако нельзя не отметить, что самоотверженные действии ряда бригад, батальонов, рот и отдельных экипажей приковали к себе значительные силы противника. Для отражения удара армии немецко-фашистское командование было вынуждено повернуть на север пять дивизий, в том числе две танковые, и использовать большую часть авиации. Это ослабило натиск противника на Воронеж, сорвало его попытки расширить прорыв к северу от Воронежа вдоль Дона.

В целом же контрудар 5-й танковой армии, как и предшествующие ему действия танковых соединений группы генерала Я.Н.Федоренко, завершился неудачей. В чем причина? Вполне понятно, что такой контру­дар, превращавшийся для армии в самостоятельную наступательную операцию, следовало тщательно спланировать. Необходимо было предусмотреть сосредоточение войск в исходных районах, четко определить задачи, организовать взаимодействие с артиллерией и авиацией, наладить управление, решить массу других вопросов, как это делается при планировании любой операции. Между тем штаб фронта от этого практически самоустранился. И до конца 3 июля командующий армией не получил от командования фронта конкретной боевой задачи. Не было организовано оперативное ориентирование штаба армии, не налажена информация. Оценив сложившуюся обстановку, Ставка направила в район Ельца начальника Генерального штаба генерала А.М.Василевского. Предварительно командованию фронта и командующему 5-й танковой армией была передана телеграмма, в которой содержались задача на контрудар и требование о немедленной его подготовке. На рассвете 4 июля А.М.Василевский прибыл на КП фронта. Уточнив обстановку, он в присутствии начальника штаба фронта генерала М.И.Казакова поставил задачу генералу А.И.Лкзюкову и в тот же день по вызову И.В.Сталина вернулся в Ставку.

Уже после войны с известной долей самокритичности А.М.Василевский писал: «Я полагаю, что тех сил и средств, которыми располагал Брянский фронт, было вполне достаточно не только для того, чтобы отразить начавшееся наступление противника на курско-воронежском направлении, но и разбить действовавшие здесь войска армейской группы «Вейхс». Но, к сожалению, этого не произошло потому, что командование фронта не сумело своевременно организовать массированный удар по флангам основной группировки врага, а Ставка и Генеральный штаб, очевидно, плохо помогали ему в этом» .

Представляется целесообразным привести более подробное объ­яснение, почему потребовалось вмешательство Ставки ВГК и Генерального штаба в организацию контрудара. Говоря об этом, А.М.Василевский ссылается на бывшего начальника штаба Брянского фронта генерала М.И.Казакова, который в одной из статей писал: "Кто должен был организовать этот удар? Командующий фронтом (им тогда был генерал Ф.И.Голиков. - А.Г.) находился в районе Воронежа, и все его внимание было привлечено к обороне этого направления. Штаб фронта и только что прибывший к нам генерал-лейтенант Н.Е.Чибисов, временно за­менявший на основном КП командующего фронтом, не могли предпринять контрудар 5-й танковой армии без решения командующего фронтом. Видя такое положение, инициативу на организацию контру­дара взял на себя Генеральный штаб" .

Такое объяснение вполне логично. Но к нему следует сделать существенное дополнение. Не вступая в полемику с генералом М.И.Казаковым, А.М.Василевский вспоминал, что 2 июля 1942 года, когда на стыке Брянского и Юго-Западного фронтов создалась явная угроза прорыва врага к р.Дон и захвата им Воронежа, Ставка, передавая фронту 60-ю и 6-ю армии из резерва для развертывания их западнее Дона действительно обязала командующего Брянским фронтом взять на себя руководство боевыми действиями в районе Воронежа. Однако в тот же день фронту передавалась и 5-я танковая армия для нанесения контрудара. Если сам командующий фронтом лично организовать и тем более руко­водить боевыми действиями войск одновременно в районе Воронежа и южнее Ельца не мог, то он должен был поручить штабу организовать прием и ввод в сражение 5-й танковой армии, предварительно объявив свое решение на контрудар. "Если этого почему-то не произошло, - утверждал А.М.Василевский, - то штаб фронта обязан был взять это на себя по своей инициативе, докладывая, безусловно, командующему фронтом о всех принимаемых решениях" .

Вместе с тем нельзя не сказать и о том, что кратковременное пребывание А.М.Василевского в штабе фронта не позволило довести организацию контрудара до логического завершения.

Недостатки в организации боевых действий пагубно отразились на пос­ледующем ходе и исходе операции. Они начались с перегруппировки армии, которая: осуществлялась комбинированным способом. При этом железнодорожные перевозки привели к утрате внезапности нанесения контрудара. Вражеская авиация без труда определяла районы сосредоточения боевой техники. Военный журналист А.Кривицкий приводит слова начальника штаба армии полковника П.И.Другова, сказанные им в те трагические дни: "Переброска армии происходила крайне медленно". Почему-то предложение Лизюкова двигаться ночью своим ходом было отвергнуто. Говорили: "Нужно экономить горючее". Танки грузили в железнодорожные эшелоны. Терялось драгоценное время. В первые же часы марша в район сосредоточения над колоннами повисли «рамы». Вскоре появились «юнкерсы» противника. Наших истребителей не было. Направление движения армии уже перестало быть секретом. Она шла навстречу неудаче...» .

Результаты контрудара могли быть более эффективными, если бы его удалось тщательно подготовить. Нам представляется, что хотя обстановка в начале июля была острой и напряженной, тем не менее она не оправдывала ввод армии в сражение по частям. Однако такой способ был заложен в требованиях Ставки. Вряд ли в обстановке могли произойти какие-либо существенные изменения, если бы контрудар был нанесен не 7-го, а 9-10 июля 1942 года. Некоторая потеря времени, вне всякого сомнения, окупилась бы эффектом, который мог быть достигнут при нанесении хорошо подготовленного мощного удара всеми силами армии.

Нельзя не учитывать и того, что при значительном усилении фронта 5-я танковая армия не получила достаточных артиллерийских средств, необходимых для подавления противника, и средств противовоздушной обороны. Особо отрицательную роль в ее неудачах сыграло почти полное отсутствие авиационного обеспечения.

Сторонник активных действий А.И.Лизюков требовал от командования фронтом: "Прикройте нас с воздуха, и мы сделаем все, что необходимо". Однако поддержки ему не было. "Авиация противника, - говорил, а.и.лизюков корреспонденту, - делает что хочет. Средства усиления у меня ничтожные. Темп операции с самого начала был черепаший... Связали меня всякой опекой, кричали: "Давай, давай..." Ну, и я хорош: не хватило духу оспорить до конца, настоять на своем, поплыл по течению..."6.

Таким образом, мощного ударного ядра в составе крупного танкового соединения, усиленного артиллерией и надежно прикрытого авиа­цией с воздуха, способного развивать наступление в высоких темпах, соз­дать не удалось. Разрозненные действия корпусов ослабили силу удара. Противник смог не только отразить наступление, но и нанести контрудар.

Танковые корпуса действовали несогласованно и вводились в сражение по частям, как правило, с ходу, без достаточной разведки противника и местности. Решения командирами принимались по карте без рекогносцировки. По иронии судьбы речка под названием Сухая Верейка оказалась довольно широкой водной преградой с заболоченной поймой. Броды не оборудовались, мосты были взорваны, подходы заминированы.

Сказалось также неустойчивое управление действиями танковых корпусов. Одна из причин - неготовность многих командиров к претворению в жизнь теоретических положений, которыми руководствовались Ставка и Генеральный штаб, создавая танковые формирования такого масштаба. Генштаб допустил серьезную ошибку, не организовав упреж­дающей подготовки командного состава штабов фронтов, армий и танковых корпусов по вопросам использования крупных масс танков. Слаженность танковых соединений была также слабой. В результате возник разрыв между техническими возможностями войск и уровнем подготовки руководящего состава по применению таких мощных средств борьбы, как танковые корпуса и армии, что отрицательно сказалось на их боевых действиях.

К числу неудач 5-й танковой армии следует отнести также незавер­шенность формирования соединений и их подготовки к ведению боевых действий. Они вступали в бой неукомплектованными: не имели полож­енных по штату сил и средств разведки, связи, материально-технического обеспечения. Ощущался недостаток в средствах управления. Что касается боевой техники, то на вооружении находилось достаточно много легких танков. Например, танки КВ и Т-34 составляли не более 60% штатного количества боевых машин, что снижало возможности наших частей по борьбе с танками противника.

Отрицательную роль сыграло разделение Брянского фронта в период контрудара. Директива Ставки по этому поводу была отдана в ночь на 8 июля 1942 года в разгар подготовки контрудара.

В воспоминаниях отдельных военачальников, в частности П.А.Ротмистрова, М.И.Казакова, И.Н.Чистякова, содержится намек на то, что генерал А.И.Лизюков не был готов возглавить такое крупное объединение, как танковая армия. Однако это не так. В подтверждение уместно, на наш взгляд, привести мнение маршала А.М.Василевского. Он писал: «Говоря здесь о 5-й танковой армии, я не могу не сказать несколько теплых слов об ее доблестном командарме генерал-майоре А.И.Лизюкове. Моя личная встреча с ним 4 июля 1942 года была первой, но он был хорошо известен руководству Вооруженных Сил как энергичный, волевой, быстрорастущий военачальник. Это и позволило Ставке уже в июне 1942 года поставить его во главе одной из первых формируемых танковых армий, возложив к тому же на него выполнение ответственнейшего задания»7 .

На общем фоне неудачных действий 5-й танковой армии не могут и не должны поблекнуть мужество и высокое мастерство наших воинов. Советские войска получили важные уроки, из которых были сделаны соответствующие выводы. Впоследствии штабы фронтов, армий, корпусов тщательно изучили допущенные ошибки в управлении войсками. Боевые действия в ходе контрудара 5-й танковой армии послужили хоро­шим материалом для теоретического анализа. В то же время рост боевого мастерства войск явился прочной базой достижения крупных оперативных результатов в последовавших вскоре Сталинградской, Острогожско-Россошанской и Воронежско-Касторненской операциях. 1 С началом войны А.И.Лизюков последовательно командовал 1-й Московской мотос­трелковой дивизией, 2-м гвардейским стрелковым корпусом. В битве под Москвой воз­главлял оперативную группу войск, переименованную в 20-ю армию. В апреле 1942 года на него было возложено формирование 2-го танкового корпуса.

Литература:

1. ЦАМО РФ, ф.96а, оп.2011, д.26, л.Ш.
2. ЦАМО, ф.48а, оп.1640, д.179, л.482.
3. Т а м ж е, ф.132, оп.2642, д.2, л.83
4. Кривицкий А. Не забуду вовек. - М.: Воениздат, 1964. - С.234. Военно-исторический журнал. - 1965. - № 8. - С.7.
5. Кривицкий А. Не забуду вовек. - С.233.
6. Военно-исторический журнал. - 1964. - № 10. - С.39. "Там же. -1965. - № 8. - С.9. Кривицкий А. Не забуду вовек. - С230.
7. Василевский А. М. Дело всей жизни. - Кн.1. - М.: Политиздат, 1988. - С.220.

Участие 5-й гвардейской танковой армии в боевых действиях на криворожском направлении

К началу октября 1943 г. войска Степного фронта, форсировав с ходу Днепр, захватили плацдармы на его правом берегу. В первой половине октября они вели тяжелые бои за удержание и расширение плацдармов, объединив их в один общий плацдарм южнее Кременчуга. Войскам Степного фронта предстояло с этого плацдарма нанести удар в общем направлении на Пятихатку и Кривой Рог, овладеть Пятихатками, развить успех в сторону Апостолово и отрезать пути отхода на запад днепропетровской группировке противника, сдерживающей наступление войск Юго-Западного фронта. Главный удар наносили 5-я гвардейская и 37-я армии. Соединения 5-й гвардейской танковой армии должны были вступить в сражение в стыке этих армий и, развивая успех в юго-западном направлении на Пятихатки, обходным маневром с юго-запада и юго-востока овладеть Кривым Рогом. Одновременно частью сил армии следовало развивать наступление на Александрию и Кировоград, отрезая пути отхода днепропетровской группировке врага.

В ночь на 15 октября танки и САУ 5-й гвардейской танковой армии, используя четыре 40-тонных парома, переправились через Днепр в районе Мишурина Рога и северо-западнее. Колесный транспорт двигался по двум понтонным мостам. Утром войска Степного фронта с кременчугского плацдарма перешли в наступление. Противник оказывал ожесточенное сопротивление. По решению командующего фронтом генерала армии И.С. Конева в пять часов вечера в полосе 5-й гвардейской армии был введен в сражение 18-й танковый корпус 5-й гвардейской танковой армии. Внезапность и решительность удара соединений корпуса позволила им быстро прорвать вражескую оборону и в течение ночи продвинуться на 25 км. В ходе наступления тяжелое ранение получил командир 18-го танкового корпуса генерал К.Г. Труфанов, которого заменил его заместитель полковник А.Н. Фирсович. Однако в ночных условиях он потерял управление частями. Это вынудило генерала Ротмистрова приостановить их наступление, с тем чтобы дать время собраться и привести себя в порядок. С разрешения генерала армии Конева командарм ввел в сражение свой второй эшелон – 29-й танковый корпус генерала И.Ф. Кириченко, двигавшийся ночью в колоннах за 18-м танковым корпусом. Соединения генерала Кириченко к ночи ворвались в Пятихатку, овладев этим крупным городом и железнодорожным узлом.

По приказу Гитлера на пятихаткинское направление началась срочная переброска из резерва Ставки Верховного Главнокомандования вермахта танкового корпуса СС с задачей восстановить положение. Вскоре танковые дивизии этого корпуса начали угрожать правому крылу Степного фронта, развернутому на юго-запад. Генерал армии Конев, узнав о сосредоточении здесь свежих сил противника, решил повернуть на западное направление 5-й гвардейский Зимовниковский механизированный корпус.

19 октября соединения 7-го механизированного и 29-го танкового корпусов освободили Пятихатки. После этого войска 5-й гвардейской танковой армии устремились на Кривой Рог. Противник оказывал ожесточенное сопротивление. В результате войска армии затратили на преодоление более 30-километрового расстояния от Пятихаток до Кривого Рога около трех суток.

К исходу 23 октября передовые части 18-го и 29-го танковых корпусов вышли на подступы к Кривому Рогу. Части 18-го танкового корпуса с десантами мотострелков на танках ворвались на окраину города, но контратакой противника были отброшены назад. Части 5-го гвардейского Зимовниковского механизированного корпуса, выдвинутые на правое крыло 2-го Украинского фронта , попали под мощный удар танкового корпуса СС и понесли значительные потери. Противник, развивая успех, обрушился на тылы 29-го танкового корпуса, штурмовавшего Кривой Рог. Это вынудило генерала Ротмистрова отвести корпус на р. Ингулец, в район Недай-Вода, где он перешел к обороне. К тому времени 5-я гвардейская танковая армия понесла большие потери. В 18-м танковом корпусе осталось всего 49 исправных танков, а в 29-м – 26 боевых машин .

Несмотря на это, генерал армии Конев требовал овладеть Кривым Рогом. В 6 часов 24 октября, после непродолжительной артиллерийской подготовки, 18-й и 29-й танковые корпуса при поддержке авиации снова перешли в наступление. Части 29-го танкового корпуса были остановлены противником на северной окраине города. Соединения 18-го танкового к 8 часам с ходу форсировали р. Саксагань у кирпичного завода и ворвались в Кривой Рог. После ожесточенных боев, израсходовав горючее и боеприпасы, части корпуса вынуждены были отойти из города на исходный рубеж.

Генерал Ротмистров, убедившись, что силами двух ослабленных непрерывными боями танковых корпусов овладеть Кривым Рогом не удастся, доложил об этом генералу армии Коневу. С его согласия 18-й и 29-й танковые корпуса были отведены на р. Ингулец, где они заняли оборону впереди стрелковых соединений 37-й армии по рубежу Петрово, Недай-Вода, Лозоватка. 5 ноября командующий 2-м Украинским фронтом, учитывая большие потери войск 5-й гвардейской танковой армии, приказал вывести их в район Пятихатки для доукомплектования.

Несмотря на то что не удалось овладеть Кривым Рогом, Ставка ВГК не отказалась от замысла по разгрому никопольско-криворожской группировки противника. По директиве № 30238 от 5 ноября эта задача возлагалась на три Украинских фронта (2, 3 и 4-й) . Войскам 2-го Украинского фронта ставилась следующая задача:

«Прочно закрепившись на ныне занимаемом рубеже, нанести удар силами 37, 57 и 5-й гв. танковой армий в общем направлении Лозоватка, Широкое, обходя Кривой Рог с запада, и во взаимодействии с 3-м Украинским фронтом разбить криворожскую группировку противника, овладеть Кривым Рогом и выйти на рубеж Петрово, Гуровка, (иск.) Широкое. Разгранлиния слева прежняя. Наступление начать не позже 12–14 ноября».

3-му Украинскому фронту, продолжая наступление, предстояло главный удар нанести правым крылом в направлении Софиевка, Долгинцево, оказать содействие 2-му Украинскому фронту в овладении Кривым Рогом и выйти на рубеж Широкое, Апостолово. Войска 4-го Украинского фронта, продолжая операцию по вторжению в Крым, должны были главные усилия направить на ликвидацию каменского плацдарма противника (южнее Никополя) и форсирование р. Днепр на участке Никополь, Большая Лепетиха.

5-ю гвардейскую танковую армию планировалась ввести в прорыв из района Петрово в полосе наступления 57-й армии. Наступление было назначено на 11 ноября, но затем в связи с запозданием подвоза войскам горючего, боеприпасов и продовольствия было перенесено на два дня.

К началу наступления 5-я гвардейская танковая армия насчитывала 358 танков и САУ . По решению генерала Ротмистрова армия имела двухэшелонное оперативное построение: в первом – 18-й и 29-й танковые корпуса, во втором – 5-й гвардейский Зимовниковский механизированный корпус. В резерв был выделен 7-й механизированный корпус, еще не закончивший к тому времени доукомплектование.

Утром 14 ноября после непродолжительной, но довольно мощной артиллерийской подготовки войска 57-й армии перешли в наступление. Вскоре в сражение были введены 18-й и 29-й танковые корпуса. Темп их продвижения был невысоким. Противник оказывал упорное сопротивление. Проливные дожди сделали грунтовые дороги и поля непроходимыми для колесного транспорта. Танки имели возможность двигаться только на первой скорости. Лишенные маневра, войска 5-й гвардейской танковой и 57-й армий втянулись в тяжелые позиционные бои и за неделю продвинулись всего на 8-10 км.

В это время наметился успех в полосе действий 53-й и 5-й гвардейской армий. Генерал армии Конев решил немедленно перебросить на это направление 5-ю гвардейскую танковую армию. К вечеру 5 декабря части 18-го и 29-го танковых корпусов, тесно взаимодействуя с соединениями 5-й гвардейской армии, ворвались на северную и восточную окраины Знаменки. После упорных боев город 9 декабря был очищен от противника. Приказом Верховного Главнокомандующего от 10 декабря 1943 г. 18-му и 29-му танковым корпусам, 32, 110, 181-й танковым и 53-й мотострелковой бригадам было присвоено почетное наименование «Знаменских». После овладения Знаменкой 5-я гвардейская танковая была выведена в резерв и начала подготовку к Кировоградской наступательной операции.

Во время Второй мировой войны миллионы советских военнопленных погибли в немецких концлагерях из-за того, что фашистская Германия проводила по отношению к ним, как и ко всему русскому народу, политику геноцида. После войны гитлеровские палачи оправдывали зверское отношение к советским людям тем, что СССР не подписал Женевскую конвенцию о военнопленных. Хотя никто не мешал немцам соблюдать в отношении советских пленных ее принципы. Более того, и сейчас находятся историки, в том числе и в России, которые цинично провозглашают, что в гибели наших соотечественников в немецких лагерях виноват вовсе не Гитлер и его последователи, уморившие голодом, расстрелявшие, лишившие медицинской помощи попавших в плен, то есть, фактически денонсировавший Женевскую конвенцию, а Сталин, отказавшийся ее подписать. По сути, эти историки повторяют геббельсовскую пропаганду. Целью этой книги является разоблачение этой старой но живучей лжи и восстановление исторической истины.

Легендарные самолеты Героя Социалистического Труда С.А. Лавочкина по праву считаются одним из символов Победы. Хотя его первенец ЛаГГ-3 оказался откровенно неудачным, «заслужив» прозвище «лакированный гарантированный гроб», установка нового мотора и усовершенствование конструкции буквально преобразили эту тяжелую неповоротливую машину, превратив в лучший истребитель Великой Отечественной – прославленные Ла-5, Ла-5ФН и Ла-7 сначала перехватили у немцев господство в воздухе, а затем и сломали хребет Люфтваффе. Именно на этих самолетах воевали двое из пяти лучших советских асов, а Иван Кожедуб первым сбил новейший реактивный Me.262. Именно Лавочкин стоял у истоков советской реактивной авиации – это его истребители первыми преодолели сверхзвуковой, а межконтинентальная крылатая ракета «Буря» – и тепловой барьер. Это в его ОКБ были созданы и первые отечественные беспилотники, и зенитные управляемые ракеты, прикрывавшие Москву в разгар холодной войны.

Прорывая завесу тотальной секретности, многие десятилетия окружавшую проекты Лавочкина, эта книга по крупицам восстанавливает творческую биографию великого авиаконструктора и подлинную историю его авиашедевров.

Впервые в отечественной литературе!

Глубокое исследование снайперской войны на протяжении двух столетий – с позапрошлого века до наших дней. Анализ развития снайперского дела в обеих мировых войнах и многочисленных локальных конфликтах, на поле боя и в тайных операциях спецслужб. Настоящая энциклопедия снайперского искусства – не ремесла, а именно искусства! – ведь точность выстрела зависит от десятков факторов: времени суток и температуры воздуха, скорости и направления ветра, расстояния до цели, как падет свет, куда перемещаются тени и т. д., и т. п. Исчерпывающая информация о вооружении и обучении стрелков, их тактике и боевом применении, снайперских дуэлях и контрснайперской борьбе, о прошлом, настоящем и будущем самого жестокого из воинских искусств.

Новая книга от автора бестселлеров «Автомобили Красной Армии» и «Военные автомобили Вермахта». Уникальная энциклопедия автотехники, стоявшей на вооружении Советской Армии в 1945–1991 гг. Полная информация о всех типах серийных армейских автомобилей, специальных кузовов, надстроек и вооружения, а также бронетранспортеров первого поколения, выпускавшихся на шасси армейских грузовиков.

Если в годы Второй Мировой войны СССР катастрофически отставал от Запада в качестве и количестве автотранспорта, что стало одной из главных причин поражений 1941–1942 гг., то после Победы наш военный автопром совершил колоссальный рывок, не только догнав, но кое в чем (например, в производстве подвижных колесных систем ракетного вооружения и переправочных средств) даже обогнав «вероятного противника». Лучшие советские армейские автомобили – легендарные ГАЗ-69, УАЗ-469, ГАЗ-66, ЗИЛ-157, ЗИЛ-131 и «Урал-375» – по праву занимали в мировых рейтингах высокие позиции, отличаясь простотой, надежностью и великолепной проходимостью. Эпоха 1950–1960-х гг. стала поистине «звездным часом» для всего отечественного ВПК, в том числе и для автомобильной отрасли, способной самостоятельно разрабатывать уникальную военную технику, не имевшую аналогов за рубежом, и выпускать лучшие за всю отечественную историю полноприводные армейские автомобили со специальным оборудованием и вооружением. Об этой ожесточенной «войне моторов», в которой был достигнут паритет с НАТО и обеспечена реальная безопасность страны, рассказывает новая книга ведущего специалиста по истории автомобилестроения, иллюстрированная сотнями редких фотографий.

---