8 декабря состоялось очередное заседание Клуба офицеров, созданного при Полномочном представительстве Республики Татарстан в РФ. Оно прошло накануне Дня Героев Отечества. Встречу посвятили зафронтовому разведчику Ибрагиму Аганину.
Утром корзина цветов от Клуба офицеров была возложена к могиле Ибрагима Хатямовича Аганина, похороненного на Даниловском кладбище Москвы.
В годы Великой Отечественной войны Ибрагима Аганина внедрили в нацистские структуры. Он не один раз находился на грани провала, но талант разведчика и удача помогали избежать разоблачения. Ему тогда было чуть больше 20 лет.
После войны Ибрагим Аганин помог восстановить доброе имя многих патриотов, обвиненных в “измене и сообщничестве” с немецкими властями. Он часто выступал на послевоенных процессах против военных преступников, карателей и предателей в качестве свидетеля – так как многих из них советский разведчик знал лично.
В 64 года сердце И.Аганина, продолжавшего свой бой и в мирное время, не выдержало. Осенью 2017 года исполнилось 30 лет со дня его смерти.
Фамилия разведчика Аганина до недавнего времени была известна лишь узкому кругу сотрудников отечественных спецслужб. Более 70-ти лет материалы о его деятельности хранились под грифом совершенно секретно. Сегодня над частью из них приподнята завеса тайны.
Открывая встречу Клуба офицеров, заместитель Премьер-министра Республики Татарстан – Полномочный представитель РТ в РФ Равиль Ахметшин поблагодарил всех участников, нашедших время посетить мероприятие. «Мужество и отвага Ибрагима Аганина достойны огромного уважения и восхищения. Даже трудно представить, что пришлось пережить этому молодому татарскому парню в годы войны. Благодарим и преклоняемся перед подвигом Ибрагима Хатямовича, с честью прошедшего через страшные испытания», - сказал Равиль Калимуллович.
Участникам заседания был показан документальный фильм «Ибрагим Аганин. Война за линией фронта» . Кинолента снята кинокомпанией «Вианж Продакшн» совместно с ТРК ВС РФ «Звезда». Работа над ней велась при поддержке Президента Республики Татарстан и содействии Полномочного представительства РТ в РФ.
В съемках документального фильма приняли участие историки спецслужб - Олег Матвеев и Николай Лузан, племянница Ибрагима Аганина - Галина Авдеева, историк Константин Залесский.
В 2017 году на XIII Международном фестивале документальных фильмов и телепрограмм «Победили вместе» кинолента удостоилась специального приза и признана лучшим телепроектом.
После показа о работе над фильмом рассказал и ответил на вопросы офицеров автор идеи киноленты и сценария, продюсер – Ильнур Рафиков .
Во второй части встречи состоялась презентация книги «Три жизни Ибрагима Аганина» . Она вышла в свет буквально несколько дней назад. Ее автор – историк спецслужб, полковник в отставке Николай Лузан .
Предисловие к книге написал первый Президент Татарстана Минтимер Шаймиев . В нем, в частности, говорится: «Мы благодарны Николаю Николаевичу за этот великолепный труд, за то, что он открыл широкому кругу читателей подвиг Ибрагима Аганина и его соратников. Будучи опытным писателем и знатоком темы разведки и спецслужб, он с необыкновенным мастерством и выразительностью передает нам, читателям, дух того сурового военного времени, образ мыслей и целеустремленность, житейскую смекалку молодого лейтенанта Аганина, его готовность к подвигам и самопожертвованию ради Отечества. Война для Ибрагима Аганина не заканчивается в 1945 году, он продолжает борьбу с фашистскими палачами и в послевоенное время, выступая на международных трибуналах и государственных судах во многих странах мира и в России».
Николай Лузан отметил, что работая над книгой, ему не приходилось фантазировать. «Более захватывающего сюжета, чем боевая деятельность и сама жизнь Ибрагима Хатямовича, казалось бы, простого татарского паренька из сельской глубинки, трудно было найти. Исключительные обстоятельства раскрыли исключительность этой незаурядной личности и величие его подвига», - сказал автор.
«Горжусь тем, что мои дети, внуки, друзья и читатели, открывая книгу, начнут читать ее с теплых, проникнутых любовью к своему народу и России, слов первого Президента Республики Татарстан. И не только Президента, а одного из величайших и мудрейших государственных деятелей современной России», - подчеркнул Николай Николаевич.
На встрече присутствовали и члены семьи Ибрагима Аганина. Племянница Галина Авдеева рассказала, что долгое время в годы войны родственники не знали, где Ибрагим, даже предположить не могли, в каких тяжелейших условиях он находится. «Были предположения, что он погиб или находится в плену. Более того, после освобождения Донецка, где работал Ибрагим Аганин, один из родственников, увидевший его в городе в немецкой форме, приехав в деревню наших родственников, рассказал всем, что в семье Аганиных - предатель. С этим клеймом наша семья жила много лет», - вспоминала Галина Николаевна.
«Есть изречение, что тайное всегда становится явным. Очень приятно, что благодаря фильму и книге тайное стало явным под именем Ибрагима Хатямовича Аганина – зафронтового разведчика», - подчеркнула она.
В заседании Клуба офицеров приняли участие Герои России Марат Алыков , Ильяс Дауди , Венер Мухаметгареев , Рафик Ихсанов , первый заместитель председателя Московского союза ветеранов, генерал-полковник Расим Акчурин , председатель клуба, генерал-полковник Валерий Баранов , генерал-лейтенант Николай Демидов , генерал-лейтенант, заслуженный военный летчик Рафаиль Закиров и многие другие.
В завершении встречи Равиль Ахметшин вручил Николаю Лузану памятную медаль, изготовленную по заказу Полпредства Татарстана к 110-летию поэта-героя Мусы Джалиля.
Буккер Игорь 27.09.2019 в 19:00
Разведчики - непубличные люди. Тем более разведчики-нелегалы. Если судьба и делает кого-то из них известным, то это, скорее всего, дело случая. Большинство остается в тени даже после завершения своего подвига, даже после своей физической кончины. Одним из таких безызвестных героев Великой Отечественной долго был разведчик Игорь Харитонович Аганин.
Не любит разведка света софитов и журналистских расследований. На то она и тайная война - а на такой войне тайное становится явным только при провале или тогда, когда пришло время рассказать о героях. оветские люди да и нынешнее поколение помнит имя советского разведчика Николая Кузнецова, работавшего под именем немецкого офицера Пауля Вильгельма Зиберта (Paul Wilhelm Siebert). В 1943 году форму офицера вермахта носил еще один (?) советский разведчик. Про подвиг Игоря Аганина, который более года передавал секретную информацию из тайной полевой полиции - Geheime Feldpolizei (GFP) - Третьего рейха, стало известно после войны. Когда мы пишем стало известно, это означает, что об этом были осведомлены не спецслужбы, а широкая общественность.
Уроженец села Сургади в Мордовии, свое детство он провел в городе Энгельс - столице автономной республики немцев Поволжья. Довольно быстро освоил немецкий язык, на котором здесь говорили повсюду - на улице, в магазинах, в клубах. Мальчишка имел склонность к языкам и, кроме того, как многие его ровесники, хотел помочь "землю крестьянам в Гренаде отдать". Была в свое время такая очень известная в СССР песня на стихи Михаила Светлова про парнишку, покинувшего "родную хату" ради испанских "лабрадоров", то есть пахарей-земледельцев. Вот и Игорек старательно изучал иностранные языки, чтобы помогать братьям по классу, еще не знакомым с всесильным учением Маркса-Ленина.
Его дядя Алексей Николаевич воевавший в годы Гражданской войны в Первой конной Буденного, подобно Макару Нагульному из шолоховской "Поднятой целины" убеждал своего племянника, что надо знать иностранные языки для разговора с "мировой контрой". В отличие от протагониста романа, Алексей Николаевич большую ставку делал на Германию, где, по его мнению, вот-вот вспыхнет заря революции и придется помогать немецкому пролетариату. Словом, стимул у Аганина был хороший.
"Я любил немецкую классическую литературу, - рассказывал Игорь Аганин журналистке Людмиле Овчинниковой, автору книги "Солдаты тайной войны". - Мог часами читать стихи Гете, вникая в музыку торжественного ритма. Меня завораживали монологи из пьес Шиллера. Декламировал их на костюмированных концертах самодеятельности". Более того, парнишка здорово разбирался в географии и экономике страны, в которой никогда не бывал, а за бесконечные цитаты немецких классических мыслителей на языке оригинала получил от своих сверстников кличку "профессор".
В 1940 году после окончания школы Игорь Аганин приехал в Москву и поступил в Высшее техническое училище имени Баумана. Второкурсник ушел добровольцем на фронт. Знание немецкого пригождалось, когда разведчики приносили очередного вражеского "языка". Вскоре Аганина забирают переводчиком в штаб полка. Последовало ранение, выход из окружения, госпиталь, а потом курсы военных переводчиков в Куйбышеве. Аганин вспоминал, как впервые услышал про "Майн Кампф", на которой воспитывалась немецкая молодежь, как педагоги старались донести до своих слушателей особенности психологии немецких солдат и офицеров. Знание устава вермахта, его структуры, званий, знаков различия и наград - все это понадобится разведчику, когда он окажется по ту сторону фронта.
Аганину предлагали остаться преподавателем на курсах военных переводчиков, но он рвался на фронт. В 1941 году пришла похоронка на дядю Алексея Николаевича, погибшего смертью храбрых, а в 1942-м мама написала, что пропал без вести брат Миша. Лейтенант Игорь Аганин получил предписание во взвод разведки 258-й стрелковой дивизии, которая из-под Москвы отправлялась на Сталинградский фронт. Несмотря на тяжелые потери, которые нес полк, разведчики регулярно добывали "языков".
"Под Сталинградом мне довелось допрашивать немало немецких офицеров и солдат, - вспоминал Игорь Харитонович. - И я поражался тому, какой высокий боевой дух они сохранили. Как были непоколебимо уверены в своей скорой победе. Даже во время допросов нельзя было не заметить по выражению глаз, отдельным вырвавшимся репликам, что немцы чувствуют свою силу. Были случаи и вовсе поразительные. Разведчики взяли в плен немецкого офицера. Привели его в расположение нашего штаба со связанными руками. Надо было видеть с каким наглым выражением лица он сидел перед нами. С каким чувством превосходства смотрел на нас. Я переводил ему вопросы: из какой он части? Требовал назвать ее состав, имя и фамилию командира. Офицер отказался отвечать. Он даже заявил, что поможет спасти нас от расстрела, если с ним будут хорошо обращаться. Говорил, что наши войска обречены. Сталинград падет в ближайшие дни. Словом, повел себя так, будто не он, а мы у него в плену.
Однажды над полем сбили немецкий самолет. Летчик выпрыгнул с парашютом. Он, приземляясь над нашими окопами, выкрикнул: "Рус, сдавайся!" Его привели в штаб. Он истерично кричал, что всех нас здесь перебьют, и так далее". В январе 1943 года, попавшие в плен гитлеровские вояки, кардинально изменили свое вызывающее поведение и вели себя как побитые собаки - Сталинградский "котел" не прошел для них даром. Голодные и оборванные, они просили кусок хлеба и цигарку.
Однажды попав в окружение с группой наших бойцов, лейтенант Аганин, как старший по званию, принял решение выходить, изображая, будто бы ведет советских военнопленных. Снял с убитого немецкого офицера шинель и брюки, взял его документы. Ночью он громким голосом отдавал команды. Так сумел вывести красноармейцев в расположение своей части. После этого случая в штабе Юго-Западного фронта Игорю Аганину предложили стать разведчиком за линией фронта.
Легенда была продумана заранее. Вернувшийся из отпуска лейтенант Отто Вебер (Otto Weber) не успел попасть в часть, куда направлялся, как угодил в плен. С 20-летним Вебером Аганин был ровесником. Кроме того, Отто свободно говорил по-русски и тоже служил переводчиком. Была еще более важная деталь - прибалтийский немец Отто Вебер жил и учился среди русских эмигрантов и только перед самым началом войны уехал на историческую родину. Только этим можно было объяснить неистребимый русский акцент в превосходном немецком языке Игоря Аганина. Вместо лейтенанта Вебера, но с его документами, должен был перейти линию фронта "двойник".
Аганина готовили тщательно, но наспех - не мог же Вебер вечно "блуждать по русской степи". Всего предусмотреть никогда нельзя, а тем более за столь короткий срок. Аганина никогда специально не готовили на разведчика и он не знал специфики этой профессии. Например, не умел пользоваться шифром. А еще наш разведчик не знал много, что должен был знать немецкий лейтенант. Он не только никогда не жил в Германии, но даже не был там проездом. Он мог "погореть" на чем угодно: на незнании немецких фильмов и актеров, футбольных команд и знаменитых игроков. Он мог автоматически стать по стойке "смирно" или отдать честь так, как это принято в Красной армии. На случай, чтобы объяснить замедленную реакцию, нерасторопность и возможные просчеты лже-Вебера, ему на подлинном бланке немецкого госпиталя "выписали" контузию. Большую проблему представляла связь с командованием: ведь рацию с собой взять было нельзя.
В какой-то мере помог случай. Когда Аганин-Вебер добирался к "своим", то угодил в полынью, а в комендатуре ему встретился боевой товарищ его дяди. К тому времени подполковник вермахта и дядя Отто Вебера погиб под Сталинградом, о чем наш разведчик знал, а немцы еще нет. С одной стороны, предстояло осмотреться, лежа в госпитале, с другой, у него уже появились покровители среди старших офицеров в лице друга "родного дяди". Все вместе взятое не только уберегло разведчика от провала, но и помогло ему в выполнении задания советской разведки. По рекомендации боевого камрада дяди Отто его направили переводчиком в тайную полевую полицию, созданную в системе абвера. В ее задачу входило, среди прочего, выявление на оккупированных территориях всех, кто оказывает сопротивление немецким властям, борьба с партизанами и подпольщиками.
В конце прошлого года на полках книжных магазинов появилась книга «Три жизни Ибрагима Аганина: СМЕРШ. Найти и покарать». Ее автор – историк спецслужб, полковник в отставке Николай Лузана. Будучи знатоком темы разведки и спецслужб, он выразительностью передает дух того сурового военного времени, образ мыслей и целеустремленность, житейскую смекалку молодого лейтенанта Аганина, который вошел в историю отечественных органов безопасности как уникальный зафронтовой разведчик, сумевший прожить две чужие жизни противника и успешно выполнить задание.
Под легендой офицера вермахта он был внедрен в гитлеровскую спецслужбу, – в ее «ад» – тайную полевую полицию. В течение года и двух месяцев Ибрагим Хатямович добывал ценную разведывательную информацию, докладывал ее командованию Юго-Западного фронта Красной армии и спасал жизни многих подпольщиков и партизан. За время пребывания среди асов германских спецслужб он так и не был изобличен ими.
Книга основана на архивных документах и читается с большим интересом. Интерес этот подогревается еще и тем, что Ибрагим Аганин – выпускник МВТУ им. Н.Э. Баумана.
Ибрагим Аганин воспитывался в семье дяди, который, заметив, что мальчик очень любознательный и талантливый, дал ему широкое образование. Жили они в городе Энгельс (до войны столице Автономной Советской Социалистической Республики Немцев Поволжья). Уроки немецкого языка ему давала политэмигрантка Эльза. В качестве учебного текста паренек уже в 14 лет читал в оригинале военные труды Энгельса, а в 18 свободно говорил по-немецки и, как уверяла учительница, с берлинским акцентом.
В 1940 году Ибрагим поступает в МММИ им. Н.Э. Баумана и сразу после первого курса добровольцем уходит на фронт. В боях, как отмечали его командиры, «…лейтенант Аганин проявил себя грамотным и смелым командиром. Участвовал в рукопашных схватках… Неоднократно совершал вылазки за линию фронта и лично захватил “языка”»… Был тяжело ранен. После госпиталя его направили на курсы переводчиков.
«С нами занимались преподаватели МГУ, Института иностранных языков и высшие офицеры спецслужб. Мы изучали устав германской армии, ее структуру, знаки различия. Педагоги старались раскрыть нам психологию немецких солдат. Мы переводили десятки немецких документов и солдатские письма. Потом, оказавшись в немецком тылу, я с благодарностью вспоминал своих педагогов».
Сначала он думал, что эти знания помогут ему лучше вести допросы военнопленных. Но оказалось, что самому придется вживаться в роль немецкого офицера. Случай представился скоро.
«Мне сообщили, что в плен попал немецкий лейтенант Отто Вебер. Меня поместили в лагерь для военнопленных, где я находился рядом с ним. Он рассказал мне о своей семье, родственниках, друзьях. Вместе с матерью он уехал в Германию из Прибалтики. Как и я, он тоже говорил по-немецки с легким русским акцентом. Ему, как и мне, было 20 лет».
Подлинные документы, смекалка, отличный немецкий язык сыграли свою роль – после многочисленных проверок, Вебер-Аганин поступает переводчиком в подразделение полевого гестапо ГФП-721. Полевое гестапо – особый карательный орган, созданный в системе абвера. Ибрагим Аганин стал первым советским зафронтовым разведчиком, который проник не просто в агентурный аппарат ГФП, а стал кадровым сотрудником.
В Донецке он решил искать связь с подпольщиками через свою тетю. Попросил ее передать записку человеку, который назовет имя его матери. Тетя, все поняв, заплакала: «Нас повесят!»
«Мне стыдно вспомнить, как резко я говорил с ней, но потом ее семья очень помогала мне».
Аганин не знал о многих готовящихся операциях гестапо. И все-таки, как мог, помогал подпольщикам избегать арестов. На немцев работало много провокаторов, которые внедрялись в молодежные объединения и выдавали их врагу целиком. Ибрагим вычислял их имена и передавал руководителям подполья.
С другой стороны, присутствуя на допросах, он запоминал имена истинных патриотов, которые даже под страшными пытками не сдавали своих товарищей.
«Проверяли всех постоянно. Я никогда не хранил ничего секретного. Все держал в памяти. Найти у меня ничего не могли». Но однажды, читая почту, он увидел, что пришел ответ из Берлина на запрос по поводу матери Отто Вебера. Он понял, что пора уходить. Однако приказ командования был другим: остаться на оккупированной территории.
Аганин знакомится в поезде с Рудольфом Клюгером, который едет в санаторий, убивает его и, завладев документами немецкого лейтенанта, отправляется в Крым. Там он ищет себе покровителя. Им стал полковник Курт Брюннер. Ибрагим угождает ему во всем, выполняет все его прихоти. «Посмотрели бы тогда на меня мои родные… Я сам себя не узнавал». Но план удался, полковник рекомендовал его в полевое гестапо ГФП-312, которое действовало в Крыму.
Целый месяц Аганин мучительно ищет выход к своим. «По долгу службы ему доступны документы из сейфа № 1. В них он находил главное: фамилии партизан и подпольщиков, которых не сломили пытки…. Они могли дать ему выход на местное подполье».
Но он чуть не ошибся. Ибрагим остановил свой выбор на арестованном Деркаче, попросил привести его к нему. И, когда они остались один на один, Деркач вдруг сказал: «Слава Богу, господин лейтенант, что вы пришли. Дайте закурить, господин лейтенант. Я с этим гадом, Вановым, уже сутки сижу! Ни одной сигареты не выкурил…».
Примерно через месяц на улице в Феодосии к нему подошла миловидная девушка. «Она вдруг поцеловала меня и шепнула пароль и место нашей встречи. Позднее я узнал, что девушка связана с партизанами». Он передавал ей схемы аэродромов, построенных укреплений, расположения немецких войск. Надеялся, что эти сведения помогут спасти солдатские жизни, когда начнется освобождение Крыма.
В марте 1944 сотрудники ГФП стали покидать Крым. Аганин вместе с ними отправился в дорогу. Во время бомбежки он бросился в лес и вскоре был у своих.
После войны Аганин продолжил учебу в МВТУ им. Н.Э. Баумана, успешно защитил диссертацию, после чего работал в различных НИИ, занимался разработками в области обороны. В последние годы работал во Всесоюзном заочном институте текстильной и легкой промышленности. Каждый год, во время отпуска, в составе отряда «Поиск» он выезжал на Донбасс, в Крым и вместе с ребятами возвращал из небытия забытые имена героев.
Ибрагим Хатямович продолжал беспощадный бой с теми, кто предавал, истязал и расстреливал патриотов. С его помощью были разысканы и изобличены сотни предателей, рядившихся в одежды добропорядочных граждан. На многих судебных процессах он стал главным свидетелем обвинения по делам на коллаборационистов.
Последним из оборотней, которых в 1975 году изобличил Аганин, стал один из самых зловещих палачей-садистов ГФП-721 Алекс Лютый. Это был последний бой после Победы зафронтового разведчика Аганина. Сердце его не выдержало. Он умер от обширного инфаркта.
Елена Емельянова
По материалам книги Н.Н. Лузана
«Три жизни Ибрагима Аганина. СМЕРШ. Найти и покарать»
и других источников.
Редакция благодарит директора музея МГТУ им. Н.Э. Баумана Галину Базанчук за предоставленные материалы.
"Земля в садах, а не в золе.
Цветы приветствуют весну!
И громко бьются на земле
Сердца убившие войну!"
В годы Великой Отечественной войны советский разведчик Игорь Харитонович Аганин служил в контрразведывательном органе гитлеровцев ГФП-312. ГПФ - тайная полевая полиция, созданная Гитлером как секретный инструмент безграничного террора для тотального подавления антифашистской деятельности на территории оккупированных вермахтом стран. В приговоре Международного Нюрнбергского трибунала подчёркнуто: ГФП в большом масштабе совершала военные преступления и преступления против человечества. Разведка в глубоком тылу врага - не разовый, а ежедневный и ежечасный риск! Каждая минута – испытание. Один неверный шаг и…
Настоящее имя Аганина - Ибрагим Хатямович. Когда его зачислили в полковую разведку, командир взвода сказал: «Длинное у тебя имя, Аганин. Пока прокричишь, предостерегая от опасности, немец трижды выстрелить успеет. И-бра-гим - три пули! Будешь у нас Игорем!» Так и звали, а Хатямович - Харитонович. Тут тоже есть свой резон - не надо угадывать национальность.
Ибрагим Аганин детство провел в городе Энгельс - столице автономной республики немцев Поволжья. Довольно быстро освоил немецкий язык, на котором здесь говорили повсюду - на улице, в магазинах, в клубах. Мальчик имел способности к языкам. На изучении языков настаивал и дядя Аганина - Алексей Николаевич, воевавший в годы Гражданской войны в Первой конной Буденного. В 1940 г. после окончания школы Игорь Аганин приехал в Москву и поступил в Высшее техническое училище имени Баумана. 23 июня 1941 г. ушел добровольцем на фронт.
Вскоре Аганина назначили переводчиком в штаб полка. После ранения, выхода из окружения и лечения в госпитале окончил курсы военных переводчиков в г. Куйбышеве. В 1942 г. лейтенант Аганин И.Х. - на Сталинградском фронте. Однажды, попав в окружение с группой наших бойцов, лейтенант Игорь Аганин, как старший по званию, принял решение пробиваться к своим, изображая, будто бы ведет советских военнопленных. Снял с убитого немецкого офицера униформу, взял его документы. Ночью Аганин громким голосом отдавал команды. Так он сумел вывести красноармейцев в расположение своей части. После этого случая в штабе Юго-Западного фронта Аганину предложили стать разведчиком за линией фронта.
Первое задание двадцатилетний Игорь Аганин выполнял под именем прибалтийского немца лейтенанта Отто Вебера, который тоже служил переводчиком. Вебер до войны учился среди русских эмигрантов и только в начале 1941 г. уехал на историческую родину. Этим объяснялся русский акцент в превосходном немецком языке Аганина. На подготовку к операции было отведено слишком мало времени, поэтому многое из того, что должен был знать немецкий лейтенант, Игорю было неизвестно. Риск был огромный. Он никогда не жил в Германии, и мог «погореть» на чем угодно: на незнании немецких фильмов и актеров, футбольных команд и знаменитых игроков и т. д.
Аганин попал работать переводчиком в тайную полевую полицию, созданную в системе абвера. Он отлично выполнил свое первое разведзадание, а когда почувствовал, что близок к провалу, и собирался перейти линию фронта, чтобы сдаться своим, как об этом было условлено еще до его засылки в тыл врага, - получил новое задание - остаться за линией фронта, и снова, уже в роли другого немецкого офицера, приступить к выполнению очередного задания…
23 февраля 1943 года Игорь Аганин отправился на новое задание. Ему предстояло перевоплотиться в Рудольфа Клюгера - немца, до мозга костей преданного фюреру, о чем свидетельствуют безукоризненные документы и рекомендательные письма. Он ушел буквально из-под гусениц советских танков, которые так неожиданно ворвались в Чир. У него пробивается русский акцепт, ведь он столько лет прожил с матерью в России. У его матери выдающиеся заслуги перед немецким генеральным штабом. И брат матери, его дядя, тоже заслуженный человек - кавалер двух Железных крестов. Он командует пехотным полком. Рудольф, получив разрешение на поездку в Чир, разыскивает своего дядю-полковника.
Линия фронта осталась позади. Все шло, как было задумано. Да вот незадача: перебираясь на западный берег небольшой речушки, Ибрагим провалился под лед. Выкарабкался, конечно, но промок до нитки, а мороз злой, звенящий. В каком-то заброшенном хлеву выжал наспех одежду. Спасение виделось в одном - бежать, в крайнем случае идти и идти самым быстрым шагом, пока хватит сил. Сил хватило до Амвросиевки. Там он, обмороженный, видимо с температурой, предстал перед немецким комендантом и был немедленно отправлен в госпиталь, поскольку документы Рудольфа Клюгера сомнений не вызывали. Комендант обещал лично навести справки о его дяде - командире пехотного полка. Комендант сдержал слово, и в день выписки из госпиталя Рудольф получил письмо с приглашением прибыть в Донецк - в отдел 1-Ц штаба 6-й немецкой армии. Здесь он узнал о гибели дяди и получил назначение поработать при штабе военным переводчиком.
Эта должность открывала немалые возможности. Игорь вживался: в характер делопроизводства, в те «топкости», которые присущи только немцам. К тому же чувствовал, что его все-таки проверяют. Разве случайно, скажем, на столе у шефа остаются распоряжения на аресты подпольщиков, планы карательных налетов: как отнесется к этому переводчик? Позже одному, без провожатых, поручили доставить в тюрьму задержанного партизана. Разведчик понимал: спасти его - верный провал. А у тебя задача особой важности. Но главное, что изучал Аганин, - души врагов. Коварных, хитрых. Уж кто-кто, а гестапо, абвер вбирали в себя сливки фашистского режима. Они никому не верили, даже себе - детали страшной гитлеровской машины. На пытки и казни сходились как на зрелищные представления.
И все-таки они не всегда были такими, какими хотели казаться. На виду у всех, особенно у старших, затянутые в мундиры - одни. Чуть погасли «юпитеры» - иные. Кто воровал, кто пил до беспамятства, кто мог забыть все из-за какой-нибудь потаскухи. Например, Фридрих, сосед по комнате. Дай ему белье с убитой, рушник застиранный - все возьмет, не моргнув, все запишет в блокнотик и отправит посылкой в фатерлянд (на родину). Вот и приходилось Рудольфу Клюгеру, строя из себя рубаху-парня, одному доставать водку, другого знакомить с веселой компанией, третьему подбрасывать кое-что из трофеев шефа. Иначе не раскроются, подонки! А так легче работалось: в одном месте что-то секретное прочитал, тут что-то услышал, там увидел - постепенно складывалась картина. Карл, заместитель начальника отдела, нередко отбывал после обеда к любовнице. Переоденется, бывало, и, смотришь, в рабочем мундире ключи от стола или сейфа оставит. В считанные минуты воспользуйся его оплошностью, прочитай, что нужно, запомни, что нужно. И в Центр, где эти сведения могут очень и очень пригодиться!
А связь с Центром... Как она порой легка в рассказах и книгах о разведчиках и как трудна на самом деле! Еще до ухода в тыл Аганин получил явку: улица, дом, фамилия будущего помощника. И вот эта улица, не раз снившаяся по ночам, вот... Вместо дома - воронка. Как бы ты ни был выдержан, теряешься на мгновение, но потом понимаешь: война есть война. Она меняет судьбы государств и народов, перечеркивает биографии людей, разрушает планы, составленные в штабах. Взглянув внешне безразлично на руины, Аганин зашагал дальше, а сердце сжалось так, что хоть останавливайся передохнуть. Спокойно, спокойно. Главное - выдержка...
Аганин распрямил плечи: эта явка не единственная. Здесь, во вражеском тылу, немало верных людей. Сколько раз он с болью видел, как зверски фашисты пытают патриотов, добиваясь, чтобы они раскрыли подполье, выдали товарищей; и гордость наполняла сердце: в ответ было только молчание. Разведчик проверил запасную явку - она была готова к действию. Чувствовал, что его друзья следят за ним, не замедлят прийти на выручку, как можно быстрее и аккуратнее освободить очередной тайник от драгоценных материалов. Вот один только пример. Апрель - май 1943 года: двенадцать «посылок» подготовил разведчик, и ни на минуту не задержались связные. Раньше многих предположительных сроков получал он сигналы, что донесения уже переправлены в Центр. И еще ценны эти месяцы тем, что он все более и более входил в профессиональную форму. Эти месяцы, наука этих месяцев, скажутся потом, несколько позже, когда Рудольф, уже штатный переводчик ГФП-312, будет работать в Крыму…
По своей сущности тайная полевая полиция - ГФП - это полевое гестапо. Его группы в полосах действия подопечных гитлеровских армий призваны были вести контрразведку, которая по фашистским установкам включала и такую задачу, как регистрация, а затем полное уничтожение лиц советского и партийного актива, всех коммунистов и комсомольцев, всех отмеченных когда-либо правительственными наградами СССР, всех заподозренных в общении с партизанами и подпольщиками, всех, кто хотя бы выражением лица выкажет недовольство «новым порядком» или добрым словом вспомнит жизнь до оккупации.
Ехал он в Крым пассажирско-товарным поездом. В обшарпанном, скрипучем вагоне стоял удушающий запах шнапса и пота. Разговаривали об одном: как бы добыть закуски и выпивки, как бы пристроиться в тылу, чтобы не видеть больше этот проклятый фронт. В разговорах о войне уже не чувствовалось той спеси, превосходства, как, скажем, годом раньше. Удары под Москвой , Сталинградом , на Курской дуге сбили эту спесь. Может быть, по этой причине не было здесь особой придирчивости при проверке документов? Аганин вспоминает, как обрадовался его будущий начальник, развернув удостоверение Рудольфа: «О, прекрасно! У вас есть опыт! Вы нам подходите!»
Буквально через неделю или полторы полицей-комиссар Отто Кауш снова вызвал Рудольфа:
- Мне понравилась ваша прилежность. Ценю людей, умеющих работать без понукания. Не захотели бы вы заменить моего адъютанта? Бедняга слег в госпиталь, рана открылась...
Разведчик был ошеломлен предложением. Счастье само лезет в руки! Но он подавил в себе волнение, разыграл подобие испуга, стал отказываться, мол, смогу ли, подойду ли для господина комиссара, хотя, видит бог, для меня нет большей чести...
Кауш рассердился:
- Нет, нет, Руди, я и слышать не хочу отказов!
В последующие месяцы Рудольф старался доказать своему шефу, что тот не ошибся в выборе. Четкость, доведенная до педантизма, услужливость, которую так любил Кауш, стремление адъютанта предугадать малейшие желания, капризы, тайные пристрастия - все это постепенно поломало официальность в отношениях между начальником и подчиненным, соединило их узами «дружеского» расположения. Кауш порой пересаливал в требованиях, но Рудольф не обижался на него. Ему и награды другой не нужно было, кроме той, что портфель Кауша, по воле шефа, всецело перекочевал в руки адъютанта. Самые секретные документы теперь преспокойно и официально прочитывались Рудольфом. Он черпал из них сведения, которые, как и прежде, без промедления отправлялись на Большую землю.
Правда, когда советские войска перешли в решительное наступление в Крыму , со связью стало хуже. Немецкие штабы снимались неожиданно, обстановка была нервозной. Команда полевого гестапо тоже потеряла покой. Случалось, Кауш, монументально-спокойный Кауш, орал во всю глотку, требуя, чтобы адъютант за пять минут собрал его имущество и гнал машину.
И все-таки Рудольф ухитрялся передавать в Центр самое важное. Спросите, как это удавалось? По-всякому было. Однажды попалась на глаза записка неизвестного агента, сообщавшего комиссару Каушу о неблагонадежности румынского капитана Иона Ложухару. Он, явствовало из доноса, ведет пораженческие разговоры, не верит, что великая Германия оправится когда-нибудь от смертельных ударов Красной Армии, и вообще жалеет, что Румыния пристегнула себя к гитлеровской колеснице. Кауш успел прочитать бумагу, нарисовал на ней шутя, как он любил, крест и пулю. Кстати, на бумагах, проходивших через руки Рудольфа, частенько встречались эти старательно выписанные кресты, означавшие: «Присмотреться и в случае подтверждения пустить в расход».
Ложухару неожиданно поднял глаза на Рудольфа, в них застыл немой вопрос: «А вы ведь тоже гестаповец, почему же решили помочь мне? Что за причины?» Я понимаю ваше состояние, - сказал разведчик, - но иного выхода у вас нет. Вам нужно бежать. Но не скрываться где-нибудь, а во что бы то ни стало перейти через линию фронта и попросить первого же советского офицера провести вас к начальнику разведки. Остальное будет сделано. Согласны? Подумайте, но недолго, времени мало. И не вздумайте пойти в гестапо, чтобы выдать меня. Я здесь не один. Оставшиеся отомстят за предательство. Незамедлительно!
Капитан облегченно вздохнул: «Я подумаю». Утром, как условились, он появился в городке, неподалеку от комендатуры. Зашел к торговцу безделушками, выпил у разносчика стакан вина. Рудольф вышел ему навстречу, прошел мимо, незаметно дал сигнал следовать за ним. На окраине под густой, узловатой акацией он еще раз словесно описал маршрут, задачу и вручил зашифрованные донесения. Без слов, лишь глазами, они попрощались...
Через неделю к столу Рудольфа приблизилась уборщица. Не поднимая головы, продолжая протирать пол, она сказала, что Ион благополучно перешел через линию фронта и в Центре распорядились: отныне связной будет она. И все это тихо, быстро. Только, уходя, улыбнулась открыто, ободряюще, как улыбаются друзья, вынужденные силой обстоятельств встречаться в тяжелой и непривычной обстановке. Вера Шикина действовала искусно, словно перед этим окончила специальные курсы. У нее донесения забирал брат, партизан, и уносил их в горы, командиру отряда. Никогда еще у разведчика не было так светло на душе, как в те дни. Словно по часам, через два на третий день, уходила в Центр «почта». И так же четко поступали задания. Получая их, Игорь как бы лично разговаривал со своими руководителями, радовался, что имеет возможность помогать советским войскам, теснившим врага на запад.
Шли недели, месяцы. В Центр поступали все новые и новые донесения Аганина - Клюгера. Ценность некоторых из них была чрезвычайной. Кауш относился к своему адъютанту с неизменной уважительностью, случалось, и советовался как со знающим Россию, кого внедрить в качестве агента на территории СССР. Как раз в те дни из Крыма ушло донесение, в котором сообщались фамилии шпионов, заброшенных на Кубань и Ставропольщину. Вскоре Кауш объявил Рудольфу, что командование хотело бы оставить на советской территории и его самого. «Вы молоды, Руди, соглашайтесь! Сделаете блестящую карьеру! Германия вас не забудет!» Рудольф лишь на мгновение задумался, а потом, с чувством вскинув руку в нацистском приветствии, ответил:
- Отечество для меня, господин комиссар, превыше всего!
Так бы, наверное, и вышло, «забросили» бы Рудольфа куда-нибудь в СССР, если бы не одна встреча, круто изменившая все планы. Как-то Кауш вызвал его и озабоченно объявил: «Нам вдвоем нужно отправиться в Брашов. Там будет совещание, съедется цвет полевого гестапо. Повестка одна: внедрение агентуры в СССР. Не забудьте документы, подготовленные мною. Портфель берегите, иначе с нас голову снимут! Да, кстати, в Брашове вас ждет сюрприз - встреча со старым приятелем. Он звонил, интересовался вами, но просил его пока не называть. Видно, хочет удивить вас погонами и высокой должностью в Берлине».
Рудольф мгновенно понял: его песенка спета, нужно бежать! И в ту же ночь по дороге в Брашов он скрылся, прихватив портфель Кауша. Через несколько суток, измучившись смертельно, появился Аганин в расположении советских подразделений. Забыв, что не снял еще гестаповской униформы, он целовал солдат, офицеров, жадно глотая воздух, которым не дышал так долго... Начальник разведотдела тоже целовал его - своего ученика, помощника, друга. На плечи легли родные лейтенантские погоны. Солнце ласково касалось ордена, медали, врученных за все сразу. Живые золотистые лучи играли, трепетали на них. А советские войска пробивались к Берлину ...
Вскоре после войны лейтенант Аганин но состоянию здоровья уволился в запас и, как советовали врачи, занялся делами, далекими от недавней особой работы: требовалось подлечить нервы. Говорят, что актеры, побыв немного на сцене в роли гестаповцев, после спектакля торопятся под душ. Сбросив мундир гестаповца, Аганин не выходил из душевой часами, но успокоения не наступало. Казалось, гестаповская униформа оставила на теле невидимые ожоги и невозможно избавиться от непроходящего зуда. Тогда-то медики и сказали: это - нервное, надо резко переключиться в своей деятельности на что-то, уводящее мысли от прошлого. И он ушел, как мечтал до войны, в мир математических формул, чертежей и схем, дерзких технических идей. Окончил институт, аспирантуру, стал кандидатом наук и доцентом.
Игорю Харитоновичу часто приходилось выступать на послевоенных процессах против военных преступников, карателей и предателей, в качестве свидетеля - ведь многих из них советский разведчик знал лично. Например, его показания на судебном процессе в Краснодаре по делу изменников и предателей Родины - Михельсона, Шепфа и др., помогли их разоблачению. Так же как и разоблачению переводчиков ГФП, служивших с ним в Макеевке: Потемина и Юхновского…
Статья написана по материалам книги "Подвиг живёт вечно. Рассказы о разведчиках", сост. И. Василевич,
по рассказу М. Кореневский и А. Сгибнев "Прошу пригласить свидетеля Аганина!",
М., "Политздат", 1990, с. 129 - 179.
***
Компиляция цитат, статей и видеоматериалов.
***
Татарский Штирлиц
Ибрагим Хатямович Аганин
…’’Вторым разведчиком, работавшем в команде ГФП-721, был лейтенант НКГБ Ибрагим Хатямович Аганин. Выросший в городе Энгельсе Саратовской области в окружении немцев Поволжья и знавший немецкий не хуже родного татарского, он тоже попал в разведку со студенческой скамьи – со второго курса МВТУ им. Н.Э.Баумана – и не раз успешно переигрывал абверовских профессионалов’’...
Имя разведчика рассекретили писатели
Дата публикации: 23.03.2010
***
На этой войне ему выпала непростая миссия. В форме немецкого офицера - зондерфюрера он выполнял особое задание штаба фронта в самом логове гестапо и абвера - тайной полевой полиции ГФП, «гехайме-фельдполицей».
Секретные карательные отделения ГФП создавались, как правило, на оккупированных вермахтом территориях: в Крыму, Мариуполе, Таганроге, Ростове, Краснодаре, Ейске, Новороссийске, а также в Белоруссии и Польше. Состояли они из отборных офицеров Гиммлера, которые ставили своей задачей тотальное подавление антифашистского сопротивления на местах. Звали советского разведчика Ибрагим Хатямович Аганин - по паспорту, а по книгам и прессе, отечественной и зарубежной, вышедшим после войны, - Игорь Харитонович Аганин, или Агапов, или Миронов. Приходился он двоюродным братом моей маме.
И было ему тогда восемнадцать лет…
Часть первая.
Поиски двойника
***
Даже предчувствие войны в середине тридцатых не могло изменить русский характер. Интернациональные чувства были сильны в народе - от мала до велика. Дети носили «испанские шапочки». С поездов снимали мальчишек, сбежавших из дома защищать Мадрид. На улицах Москвы вывешивались карты Испании, и взрослые подолгу не отходили от них, обсуждая последние события в далекой стране.
Московский подросток Ибрагим Аганин торопился учить языки: хинди, если понадобится братская помощь индусам, немецкий, чтобы спасти народ Германии от фашизма.
Уже в четырнадцать лет он читал военные труды немецких политиков и экономистов в оригинале. И немалая заслуга в этом была его родного дяди, Алексея Николаевича Агишева, кадрового чекиста, сыгравшего большую роль в судьбе мальчика. Увидев незаурядные способности племянника, он предложил многодетной сестре отдать ему на воспитание Ибрагима….
Ибрагим Аганин
РАЗВЕДКА
Татарский Штирлиц
Когда детство и юность остаются далеко позади, невольно возникают естественная потребность и желание мысленно вернуться к тем счастливым временам, вспомнить родственников и друзей того периода.
Вот и у нас появилось желание восстановить в памяти мужественную жизнь нашего дорогого Ибрагима Хатямовича Аганина.
Свои юные годы Ибрагим провел в подмосковной деревне Кирилловка, недалеко от железнодорожной станции Томилино. Он родился в семье простых тружеников: отец работал на подмосковном заводе “Динамо”, мать была домохозяйкой, старший брат Мухамедша и две сестры – Зайнаб и Загря – учились, а затем работали по разным специальностям на московских предприятиях. Все они были участниками Великой Отечественной войны, а старший брат с фронта так и не вернулся.
Ибрагим как-то особенно выделялся среди них: он отлично учился в школе, уже тогда неплохо говорил по-немецки, был трудолюбив, постоянно что-то “изобретал”. С отличием закончив среднюю школу, поступил в Московское высшее техническое училище имени Баумана. Но его учеба была скоро прервана вероломным нападением фашистской Германии на нашу Родину. И уже 23 июня 1941 года Ибрагим в рядах Красной Армии. После его ухода на фронт ни его родственники, ни друзья ничего о нем не слышали вплоть до окончания войны, хотя порой и доходили слухи, передаваемые, как правило, “шепотом”, что, мол, Ибрагима кто-то видел в оккупированном Донбассе “в обнимку с немцами”.
Но действительная картина его участия в войне открылась намного позже, он успел вернуться с фронта, закончить МВТУ и начать работать по специальности.
Ибрагим в армии побывал в различных “переделках”, узнал, что такое рукопашный бой, ходил с полковыми разведчиками “за языком”.
Когда выяснилось, что он знает немецкий язык, его направили в штаб военным переводчиком. Слушая показания пленных, он подумал однажды, что вполне мог бы выдать себя за одного из них во вражеском тылу. Дальше – рапорт генералу, одобрение плана, специальная учеба, месяц в лагерном бараке для немецких военнопленных, чтобы пообщаться среди “своих”.
Много лет спустя после окончания войны в различных средствах массовой информации, главным образом в газетах “Красная звезда”, “Комсомольская правда” стали появляться публикации, рассказывающие о подвигах нашего разведчика Аганина Игоря Харитоновича. Его родственники и друзья не сразу поверили, что речь идет об Ибрагиме и что Аганин Игорь Харитонович и Аганин Ибрагим Хатямович – одно и то же лицо.
Такой камуфляж был многим непонятен, в том числе его коллегам по институту и работе. Кадровики института бросали на него укоризненные взгляды и недоверчиво спрашивали: “Что же это Вы, мой дорогой, в Игорях Харитоновичах ходите, тогда как в первичных документах Вы – Ибрагим Хатямович?!” Ибрагим был вынужден откровенно объяснить, что, когда его зачисляли в полковую разведку, командир взвода пошутил: “Длинное у тебя имя – И-бра-гим. Будешь у нас Игорем!”
Кадровиков также удивляло, почему у разных авторов один и тот же человек именуется то Агаповым, то Аганиным, то Мирновым, а на “той стороне” выступает, как Рудольф Клюгер, Отто Вебер, Георг Бауэр.
В результате усилий представителей заинтересованных ведомств, поисков военных историков, писателей, журналистов было восстановлено действительное имя и отчество советского разведчика, внедренного в полевое гестапо – ГФП. Полевая полиция была создана Гитлером как секретный инструмент безграничного террора для тотального подавления антифашистской деятельности на территориях стран, оккупированных вермахтом. В приговоре Международного Нюрнбергского трибунала было подчеркнуто, что ГФП в большом масштабе совершала военные преступления против человечества.
23 февраля 1943 года, ночью на берег степной реки, скованной льдом, вышел человек в немецкой форме. Это был Ибрагим. Но теперь он будет выдавать себя за Рудольфа Клюгера – немца, до мозга костей преданного фюреру, о чем свидетельствуют безукоризненные документы и рекомендательные письма. Он перешел линию фронта по одной из троп, которыми уже не раз ходил с полковыми разведчиками. Только теперь он уже был один и не вернется ни через день, ни через два, как бывало раньше. Обмороженный, с температурой, Ибрагим-Рудольф Клюгер предстал перед немецким комендантом и был немедленно отправлен в госпиталь.
В беседе с немецким комендантом он сказал, что ушел буквально из-под гусениц советских танков, которые неожиданно прорвали фронт. У него пробивается русский акцент.
“О, господин комендант, это вполне естественно”, - говорит Клюгер. Ведь он столько лет прожил с матерью в России. И у нее выдающиеся заслуги перед немецким генеральным штабом. И его дядя тоже заслуженный человек – кавалер двух “железных крестов”. Он командует пехотным полком и находится где-то поблизости. Комендант обещал навести справки о его дяде. И слово сдержал. В день выписки из госпиталя Рудольф получил письмо с приглашением прибыть в Донецк – в отдел 1-Ц штаба 6-й немецкой армии. Там его встретили весьма приветливо. “Мужайтесь, Рудольф, - сказали ему. – Ваш дядя пал смертью храбрых”. Ибрагим понял, что советские контрразведчики сделали свое дело.
Ибрагиму-Рудольфу предложили поработать военным переводчиком при штабе. Должность переводчика открывала немалые возможности и как бы дополняла пройденную подготовку перед заброской во вражеский тыл. Он вживался в характер делопроизводства, в “тонкости”, присущие немцам. Но как разведчик чувствовал, что его проверяют. Разве случайно на столе у шефа остается распоряжение по делу подпольщиков, планы карательных налетов?
Приходилось Рудольфу Клюгеру строить из себя здесь рубаху-парня: одному доставать водку, другому – знакомых с веселой компанией, третьему подбрасывать кое-что из трофеев.
В одном месте что-то секретное прочитал, тут что-то услышал, там увидел - постепенно складывалась цельная картина. Карл, зам.начальника отдела, нередко уходил “расслабиться”, а ключи от стола или сейфа оставлял в рабочем мундире. В считанные минуты необходимо было воспользоваться оплошностью немца, прочитать, запомнить – и в Центр, где эти сведения очень нужны. В течение апреля-мая 1943 года двенадцать “посылок” подготовил разведчик.
Работая адъютантом полицай-комиссара тайной полевой полиции Кауша, отлично исполняя роль зюндер-фюрера по требованиям высокого класса, Рудольф-Ибрагим получил доступ к секретным документам и портфелю своего шефа.
Шли недели, месяцы. В Центр поступали все новые и новые донесения Ибрагима-Рудольфа о коварных планах фашистского командования и карательных органов. На основе полученной информации принимались своевременные меры для ликвидации фашистских замыслов, заброски диверсантов и шпионов в советский тыл, вывода из-под удара советского подполья в районе Донбасса-Макеевки.
Как-то шеф Рудольфа-Ибрагима полицай-комиссар Кауш вызвал его к себе и сказал: “Нам вдвоем нужно отправиться в Брашов, там будет совещание, соберется цвет полевого гестапо. Повестка дня – внедрение агентуры в СССР. Не забудь эти документы, подготовленные мною. Береги мой портфель. Да, кстати, в Брашовке Вас ждет встреча-сюрприз со старым приятелем, который хочет удивить Вас новыми погонами и высокой должностью в Берлине”.
Ибрагим понял: его песенка спета. Нужно бежать.
И в ту же ночь по дороге в Брашов он скрылся, прихватив с собой портфель Кауша. Через несколько суток, измученный, он появился в расположении советских подразделений. Снял гестаповскую форму, и на его плечи легли родные лейтенантские погоны. На мундире ярко блестели орден и медали, врученные за все сразу.
Разведчик Аганин Ибрагим Хатямович был участником многих операций в тылу врага, различных подразделениях полевого гестапо.
Неустанные усилия, прилагаемые разведчиком, помогли восстановить доброе имя многих патриотов, несправедливо обвиненных в “измене и сообщничестве” с немецкими властями.
Вскоре после войны лейтенант И.Х.Аганин по состоянию здоровья уволился в запас и по рекомендациям врачей занялся делами, далекими от недавней работы.
Он ушел, как мечтал до войны, в мир математических формул, чертежей, схем, дерзких технических идей. Окончил институт, аспирантуру, стал кандидатом технических наук и доцентом.
Ибрагим получал потоки людских благодарностей за активное содействие в поиске героев подполья. Но были и те, кто с определенным скептицизмом относились к деятельности советского разведчика. Одна ученая дама без обиняков высказала свои сомнения относительно его деятельности во время войны: “Если все, что пишут о Вас в газетах и книгах, правда, то почему Вы не Герой Советского Союза? Почему не присвоили Вам высокого воинского звания соответствующего столь высоким заслугам?” “Заслуги у меня солдатские”, - только и ответил он.
Когда хоронили И.Х.Аганина, эта же дама изумилась: “Знамя, эскорт, военный оркестр… Но ведь разведчик был, кажется, всего лейтенантом?!” Никто не ответил, все слушали взволнованного генерала, который говорил о том, что Ибрагим Хатямович Аганин до конца дней своих оставался солдатом, честно и добросовестно выполнявшим свой долг перед Родиной, за что был награжден многими правительственными наградами. Потом, после звуков оркестра, прозвучали залпы салюта.
Ф.АГАНИН
РАЗВЕДКА
Алимова Ирина Каримовна
Бибииран Каримовна Алимова
Родилась в Туркмении 16 июня 1920 года в городе Мары.
Ее отец, Карим Алимов, был родом из Буинского района Татарстана. Воевал на фронтах Гражданской войны в Средней Азии, после ее окончания поселился в городе Мары. Вскоре он обзавелся семьей, у него родились трое детей. Карим-ага стал часовщиком и искусным ювелиром. Его пытались переманить в Тегеран, но он отказался и с семьей переехал в Ашхабад. В школе Ирина участвовала в художественной самодеятельности и мечтала стать актрисой.
Но семья жила бедно и Ирина поступила в ветеринарный институт, чтобы иметь профессию. На красивую девушку обратили внимание работники студии "Туркменфильм" и пригласили сняться в фильме "Умбар" (она сыграла возлюбленную Умбара). Этот фильм шел на экранах до войны. Ирина стала знаменитой.
Учиться актерскому мастерству Алимову послали в Ленинград в мастерскую Григория Козинцева и Леонида Трауберга. В 1939 году Ирина закончила обучение и получила распределение в Ташкент, на киностудию "Узбекфильм". Ей предложили главную роль в узбекском фильме.
Но началась война, Ирина попросилась на фронт, ее направили в военную цензуру, там прослужила всю войну, шагая вместе с действующей армией по Украине, Польше, Чехословакии и Австрии. После Победы Ирина вернулась в Ашхабад. На фронте она уже работала в военной цензуре, занимаясь перлюстрацией воинской переписки и отчасти переводчиком, поэтому ей после войны предложили работать в местной контрразведке, где она приобрела большой опыт конспиративного наблюдения за объектами, выявления слежки и ухода от нее.
В 1947 году она была переведена в Москву, на Лубянку, а в 1952 году под псевдонимом Бир её направили в Японию для нелегальной работы в возрождаемой после гибели Рихарда Зорге советской резидентуре, которую возглавил наш разведчик полковник Шамиль Абдуллазянович Хамзин (псевдоним - Халеф). По планам и предписанию центра они зарегистрировали брак и Алимова стала госпожой Хатыча Садык. Однако брак стал не только фиктивным, по "легенде", но и настоящим супружеством двух людей, объединенных общей опасностью, общим делом, общей судьбой.
После этого разведчики-нелегалы отправились в Японию, где прожили 13 лет. В 1967 году, получив приказ Центра, они уехали якобы в отпуск, а на самом деле навсегда из Японии - сначала во Францию, а затем через Испанию, Италию, Швейцарию - на Родину.
Закончила службу в КГБ в звании майора.
Ирина Каримовна Алимова несомненно была бы кинозвездой, но выбрала судьбу разведчицы.
Ушла из жизни 30 декабря 2011 года. Похоронена 06.01.2011г. с воинскими почестями на Донском кладбище в Москве.
ПРИЗЫ И НАГРАДЫ
***
Орден Отечественной войны 2-й степени.
Орден Красной звезды.
Медаль "За боевые заслуги".
13 ЛЕТ ПОД ЧУЖИМ ИМЕНЕМ
Труд, Москва, 23.04.2005 г.
Виталий ГОЛОВАЧЕВ
Биби-Иран Алимова
***
Бывшая советская разведчица Ирина Алимова стала почетным членом женского общества "Ак калфак"
10 сентября в исполкоме Всемирного конгресса татар состоялся торжественный прием в почетные члены женского общества «Ак калфак» бывшей советской разведчицы Ирины Алимовой, работавшей в Японии с 1954-го по 1967 год.
Ирина Алимова чье настоящее имя Бибиран, родилась в туркменском городе Мары, откуда в 1952 году попала в Китай, а затем была переброшена в Японию. Как сообщил начальник отдела исполкома Всемирного конгресса татар Фарит Уразаев, в Японии она в звании подполковника Советской разведки вместе с мужем полковником Шамилем Хамзиным работала в японской фирме «Экспорт-импорт» и оба они выполняли задания советского командования, которые главным образом касались сбора информации об американских военных базах, размещенных в Японии. В этом им значительно помогали члены татарского сообщества Японии, с которыми у разведчиков были налажены надежные контакты. Сейчас Ирине Алимовой 84 года, она живет в Москве, где в 1991 году похоронила своего мужа.
Фарит Уразаев поясняет, что общество «Ак калфак» существует при Исполкоме Всемирного конгресса татар и занимается розыском женщин как проявивших героизм, так и выдающиеся успехи в различных сферах деятельности.
РАЗВЕДЧИЦА-НЕЛЕГАЛ ИРИНА АЛИМОВА: "МЫ РАБОТАЛИ НЕ РАДИ НАГРАД"
Коничева! - сдержанно улыбаясь, приветствовала японского журналиста на пороге своей московской квартиры Ирина Каримовна Алимова, бывшая разведчица-нелегал, проведшая под чужим именем 13 долгих лет в Стране восходящего солнца. Элегантным жестом хозяйка пригласила гостя войти. Несмотря на долгое отсутствие языковой практики, в ее японском почти не ощущался акцент.
- Здравствуйте! - тоже с улыбкой и традиционным легким поклоном ответил на хорошем русском языке шеф московского бюро японского информационного агентства Киодо Цусин Ёсихико Мацусима. Он протянул хозяйке квартиры большой букет алых роз и сказал: "Очень благодарен, что согласились на эту встречу". Позже его рассказ о советской разведчице опубликовали крупнейшие японские газеты. Токийская телекомпания решила снять фильм об Алимовой. А в тот вечер они говорили, переходя с русского на японский и затем снова на русский, о далеких 50-х и 60-х годах, об ушедшей в прошлое "холодной войне", которая на протяжении десятилетий разделяла мир.
Задолго до статей в японской прессе и телефильмов, показанных по российским каналам, про трудную судьбу двух наших разведчиков - Ирины Алимовой и ее мужа Шамиля Хамзина - рассказал "Труд": шесть больших публикаций появились еще в 1990-м.
Бибииран Алимова (для простоты ее называли Ириной, и это имя прижилось) родилась в туркменском городе Мары в июне 1918-го. Ей было 18, когда неожиданно (понравилась внешность) пригласили на студию "Туркменфильм". Вскоре обаятельная девушка сыграла одну из главных ролей в вышедшем тогда на экраны фильме "Умбар". Пришла слава, ее узнавали на улице, в магазине. Затем - учеба актерскому мастерству в Ленинграде, в группе Г. Козинцева и Л. Трауберга (очень пригодилось ей позже искусство перевоплощения). Начало войны застало Ирину на студии "Узбекфильм". Ей как раз предлагали роль в новой картине, но она сказала, как отрезала: "Отправлюсь на фронт". И добилась своего (ее кремневая воля и целеустремленность отмечались впоследствии во всех служебных характеристиках).
Ирину направили в подразделение военной цензуры. Использовали и как переводчицу (легко давались ей иностранные языки). С действующей армией прошла Украину, Польшу, Чехословакию... 9 мая 1945-го встретила в Вене. Предстоящий 60-летний юбилей Победы, который мы будем скоро отмечать, имеет к Ирине Каримовне самое прямое отношение. Тем более что в строю, только не армейском, а Службы внешней разведки, она оставалась и после окончания войны еще более 20 лет.
В конце 1953-го в Китай прибыла дочь богатого уйгура - госпожа Хатыча. Там она встретилась со своим (по легенде) женихом Энвером Садыком - тоже, по документам, уйгуром, на самом деле советским разведчиком Шамилем Абдуллазяновичем Хамзиным. Так уж получилось, что они раньше не были знакомы (Шамиль находился в длительной зарубежной командировке) и увидели друг друга впервые в Китае. Там же, как было обусловлено еще в Москве, зарегистрировали брак. Потом перебрались в Японию, где занялись мелким бизнесом. Первое время Центр не мог оказать им финансовую поддержку. Пригодился один из талантов Ирины - умение вышивать. Она украшала искусными узорами воротнички женских блузок, платья, юбки. Магазины бойко торговали этим ходовым товаром. Только за счет этого тогда и жили Хатыча и Энвер Садык. Позже вместе с партнером открыли импортно-экспортную фирму, которая занималась продажей одежды...
Так началась их нелегальная разведывательная работа. Закрепились вначале в портовом городе Кобэ (префектура Хёго), затем поехали в Киото, Токио... У нее был псевдоним Бир, у него - Халеф. Госпожа Хатыча владела не только уйгурским, но и английским, турецким, японским языками (знание русского, узбекского, азербайджанского и туркменского тщательно скрывала). Ее муж тоже знал восемь языков. За эти 13 лет им удалось немало сделать. Были переданы в Москву сотни шифрованных сообщений, содержащих ценную информацию, в том числе о секретных планах японских милитаристских кругов, об увеличении армии, о предполагаемом вхождении страны в новую военно-политическую группировку...
Конечно же, случались не раз и острые моменты. Очень тревожной была ситуация, когда японская контрразведка взяла их "под колпак" (по доносу заподозрившего что-то белоэмигранта). Энвер и Хатыча, проявив фантастическую смелость, обратились в посольство третьей страны, гражданами которой тогда по документам являлись. За них поручились, и "колпак" был снят. Уход от слежки, закладка контейнеров в тайники, сбор информации, улаживание последствий автомобильной аварии - все это было опасно и требовало недюжинной выдержки, находчивости, профессионализма.
В 1967-м, получив приказ Центра, они уехали (так и не "раскрытыми") якобы в отпуск, а на самом деле навсегда из Японии - сначала во Францию, а затем через Испанию, Италию, Швейцарию - на Родину. Вскоре полковник Хамзин отправился (уже один) в новую командировку под чужим именем. Гонконг, Лондон, Солт-Лейк-Сити (штат Юта, США)... Он вернулся в Москву в 70-х.
После публикаций в "Труде" материалов об этих разведчиках они были удостоены в 1990-м высоких правительственных наград. Ирине Каримовне вручили орден Красной Звезды, ее супругу - орден Красного Знамени. "Я, конечно, очень рада сегодня, но хотела бы заметить, что мы работали не ради наград", - сказала мне тогда виновница торжества. А в 1991-м не стало Шамиля Абдуллазяновича Хамзина, который ранее перенес уже два инфаркта (такие заграничные командировки не проходят для здоровья бесследно). "Мы с ним прожили счастливо 37 лет, деля радости и трудности, - говорит Ирина Каримовна. - Он очень любил меня". "А вы его?" - не удержался я от неделикатного вопроса. Моя собеседница, немного подумав, ответила честно: "Нет, такой большой любви, о которой читаем в книгах, не было. Привязанность, теплые чувства - да, это без сомнения. Нам вместе было хорошо". Откровенность, мужественная прямота собеседницы, признаюсь, производят поразительное впечатление.
Сегодня Ирина Каримовна живет одна в уютной однокомнатной квартире. Ее навещают брат, племянница, ее муж, которым она отдала свою прежнюю двухкомнатную "хрущевку" на Щелковском шоссе. Пенсия, хотя и не очень большая, но на самое необходимое хватает. Сама ходит в магазин, готовит обед. Несмотря на преклонный возраст (в июне будет 87), ищет и находит для себя общественную работу. Недавно выступала в актовом зале школы № 1186. Полтораста учеников слушали ее рассказ, затаив дыхание. Пару лет назад ездила в Казань, на родину отца и мужа. А в августе ("если Бог даст силы") снова хочет побывать в этом городе. На одиночество не жалуется: "Столько дел, что едва успеваю". Но на вопрос, довольна ли она своей жизнью, отвечает уклончиво: "Иногда - да, иногда - нет". Долго молчит, не любит жаловаться. Потом с горечью признается:
Тяжело мне стало ходить, нужна машина, чтобы брат мог отвезти за город подышать воздухом или же в поликлинику... Хотела по инвалидности "Оку" получить. А меня бесцеремонно "отшили": "У вас руки есть, ноги есть, никакая машина не положена, ступайте..." Заплакала от обиды и ушла. Теперь вот прошу, чтобы врач время от времени навещал меня - районная поликлиника далеко, добираться мне очень трудно. Но, видно, не заслужила...
Хотелось бы надеяться, что нынешние бытовые неурядицы Ирины Каримовны все-таки удастся в ближайшее время уладить. Отважная разведчица заслужила право хотя бы на внимание чиновников к себе.
В преддверии 60-летия Великой Победы редакция поздравляет подполковника Алимову с приближающимся юбилеем, желает ей здоровья и такого же жизнелюбия, которое поддерживало, прибавляло ей силы в течение всех минувших лет.
